Каменная баба

Возле «Пушкинской» все-таки взяли атаманшу в кольцо и, загнав на чердак, обложили так плотно, как обкладывает горло ангина. Танька, словно картошкой, швырялась в спецназ «лимонками». Куда она затем испарилась – не понял никто. Здоровенные мужичины, собаку съевшие на подобных захватах, конфузились, словно мальчишки, и интервью не давали. Муссировалось предположение, что, пробив каким-то образом трубу (за ней бандитка и пряталась), она (опять-таки, непонятно как) заложила ее за собой и сбежала по дымоходу. То т факт, что из дома, который во время пальбы шерстили снизу-доверху специалисты с овчарками, негодяйка легко ускользнула, не добавил властям оптимизма: озверев после такого фиаско, на успешных угаровских мстительниц международные сыщики навалились уже всем скопом. От Чертанова до Медведкова лютовали комендатуры; по особому распоряжению томились в патрулях сотрудники ГРУ. Разосланы были во все щели сексоты, вновь допрошены все свидетели и проверены все подвалы. Перепуганные градоначальники прятались с тех пор за частоколом охранников. В довершение вакханалии на всякий случай по центру прогрохотали танкетками Таманская и Кантемировская дивизии, закупорив броней Тверскую.

Через месяц слежек, погонь, перестрелок, протестов и метания бомб, развернувшихся под сенью дерева (мозоля ненавистницам глаза, казалось, уже целую вечность напоминанием о каменной бабе

торжествовал на Котельнической ее памятник), результаты наконец-то сказались: после разгрома своего последнего тайного логова девицы бежали из города и растворились в лесах.

Власти ни минуты не медлили: центр очистился от обывателей. Возмущенную казнью толпу через мост оттеснили к Пятницкой добродушные кантемировцы. Распаленных правозащитников отцы-майоры отвезли за далекий МКАД. По всему Арбату топталась все та же «Таманка» – на развязках крутили башнями и заводили время от времени двигатели ее свежевыкрашенные бронетранспортеры. Американский резидент в окне на Никитском светился не хуже солнца.

Оставляя в асфальте вмятины, прогрохотали затем по Москворецкой доставленные в угодливые латвийско-эстонские порты и переброшенные затем в столицу чудовищные спецмашины, на платформах которых красовались секретные лазеры. Недалекие аэродромы приютили «Ми-26» (чрева этих послушных гигантов вместили веревки и тросы, каждый из эмчеэсовцев-верхолазов был снабжен парашютным ранцем).

Наконец-то на Котельническую прибыли все механизмы. Стрекотали вдали вертолеты. Кремль был здесь почти в полном составе: нахмурясь, прощался с Угаровой сам

; озабоченно поглядывал на сосредоточенного премьера специальный посланник ООН; мэр, сняв свою знаменитую кепку, чесал колоритную лысину. Все в последний раз обратились взглядами на Иггдрассиль. Гудели в дуплах юркие пчелы; две муравьиные цепочки, параллельно друг другу бежали к земле и наверх; смола, стекая и капая с высоты, искрилась и застывала. Безмятежно стояло дерево – птицы радовались, белки прыгали в кроне его. Впрочем, идиллия не остановила собравшихся. Был дан знак, понеслась работа.

Уничтожение бабы

потрясало своей продуманностью: целый десант лесорубов-высотников разбирался с могучей кроной. Зависая над верхолазами, вертолеты один за другим уносили на тросе очередной свежий обрубок. Лазеры были великолепны, разрушители сосредоточены. Завертелась карусель: ствол опутали цепи и тросы, рабочие и вертолетчики постоянно сменяли друг друга – древесину рубили и резали, опускали и увозили. Ночью кипящее действо освещалось прожекторами, и все свершилось с завидной скоростью: американские заказчики просто сияли…

После того, как последний БелАЗ вывез тонну последних опилок, с удивительной Машкой Угаровой раз и навсегда наконец-то было покончено.