Каменный пояс, 1981

…Ее комсомольская юность была опалена войной. Нет, ей не довелось испытывать бомбежки, обстрелы, но и в глубоком тылу были свои тяготы и трудности. В то грозовое лихолетье многого не хватало, например, учителей, и выпускница Иневатовской десятилетки Тоня Осокина стала преподавать в родной школе математику.

По всей вероятности, так бы и пошла она по стопам матери — сельской учительницы — и наверняка стала бы педагогом, если бы не одно обстоятельство: среди всех прочих нехваток была самая чувствительная — даже те, кто производил хлеб, не имели его в достатке. Видя это, молоденькая сельская учительница решила: буду выращивать хлеб, чтобы люди радовались его обилию. Вот почему она пошла учиться не в педагогический, как думали друзья и родные, а в сельскохозяйственный институт, чтобы стать агрономом, работать на земле.

Рядовой агроном хозяйства, директор целинного совхоза, председатель райисполкома в родном Грачевском районе — вот тот путь, который прошла Осокина перед тем, как быть избранной первым секретарем райкома партии в Сорочинске. И где бы ни работала, какой бы пост ни занимала, она всегда чувствовала и чувствует дочернюю привязанность к хлебному полю, сохраняя в сердце любовь и верность земле-кормилице.

Свои главные «университеты» она прошла непосредственно в поле, в борьбе за целинный хлеб и со временем стала опытным специалистом, полноправным земли законодателем, как и положено агроному. Все это, конечно же, помогает ей теперь в хлопотной секретарской работе, дает не только должностное, но в большей степени моральное право оценивать работу земледельцев, судить о ней с глубоким профессиональным пониманием, где подсказать, а где и взыскать, если обнаружатся нарушения в технологии обработки полей.

Неуспокоенность, реальная оценка положения дел, дальновидность в поиске резервов, научный подход к тому, на что способен гектар пашни, — вот что заметно в повседневной деятельности районной партийной организации. Без преувеличения можно сказать, что именно благодаря такому подходу к решению насущных задач и произошло отрадное, ныне всеми признаваемое: в недалеком прошлом Сорочинский район-середнячок вышел в разряд передовых.

…Хорошие дела делаются хорошими людьми. Лицо Антонины Павловны озаряется светлой улыбкой, в голосе слышится гордость, когда она рассказывает, например, о доярке из колхоза имени Крупской Александре Максимовне Долгушкиной. Александра Максимовна бедовая, любит работать так, чтобы все в руках горело и чтобы лентяев рядом не было. Разгорелась как-то словесная баталия на ферме, и товарки стали говорить: тебе, мол, Максимовна, хорошо про высокие надои речи вести, у тебя вон коровы как на подбор… «Ах, коровы виноваты, а не ваши руки, — озлилась Долгушкина. — А ну-ка давайте мне новую группу, даже первотелок возьму!» И стала она ухаживать за этими первотелками, холить да шепотком разговаривать с ними (прикрикнуть на буренку — это грех непростительный для Александры Максимовны), а в результате по надою на фуражную корову далеко шагнула за трехтысячный рубеж!

Продолжая увлеченный рассказ о людях земли сорочинской, называя имена достойных, Антонина Павловна вдруг стала рассказывать о человеке, имя которого назвать отказалась, не для печати, дескать… Жил-был в колхозе заведующий молочнотоварной фермой, на работу не опаздывал, план выполнял, беседы с животноводами проводил, наглядную агитацию содержал в порядке. Но то ли от малой рабочей загруженности, то ли по какой другой причине стал он в рюмочку заглядывать и в семье бедокурить. Узнали об этом в райкоме: что делать с человеком, какую воспитательную меру применить к нему? Работник-то он хороший, энергии у него хоть отбавляй. Все это было известно Антонине Павловне. И вот однажды в колхозе она и говорит председателю и секретарю парткома:

— А знаете, ребята (слово «ребята» Антонина Павловна часто употребляет в разговоре с мужчинами-руководителями, и оно по-доброму звучит в ее устах), давайте поставим его бригадиром, чтобы не за одну ферму, а за все разом отвечал он. Ведь потянет?

Председатель засомневался:

— Потянуть-то потянет, однако же…

— А что! — воскликнул секретарь парткома. — От недогрузки машина и та перегревается…

Теперь не куролесит и не бедокурит бригадир: некогда! И в бригаде порядок — что на ферме, что в мастерской, что на севе или жатве.

Суметь подойти к человеку, определить, на что он способен, не спешить с наказаниями и оргвыводами — это тоже присуще Осокиной. Справедливости ради следует сказать, что добренькой и всепрощающей она никогда не была и не бывает. И не потому ли ходит по району немудреная побасенка о том, как один провинившийся товарищ слезно умолял партком хозяйства: «Братцы, все, что угодно, со мной делайте, какое хотите давайте наказание, только не посылайте на бюро к Осокиной…»

Откровенно радуясь росту людей, повышению их мастерства и грамотности в работе на земле, Антонина Павловна замечает с горечью: