Камера

— Так, — заключил он, — а теперь приступим, доктор Стигэлл. Когда вы встречались с Сэмом Кэйхоллом?

Дама поднесла к близоруким, по-видимому, глазам листок бумаги.

— Двадцать шестого июля, в четверг.

— Цель встречи?

— По роду своих обязанностей я регулярно посещаю содержащихся в тюрьме Парчман заключенных, в том числе и тех, кто приговорен к смертной казни. В случае нужды даю консультации или оказываю медицинскую помощь.

— Опишите, пожалуйста, душевное состояние мистера Кэйхолла.

— Он был предельно возбужден, в высшей степени логичен и крайне резок, если не груб. Нет, все-таки груб — выгоняя меня из камеры, он не утруждал себя подбором слов.

— Говорил ли Сэм о предстоящей экзекуции?

— Да. Он знал, что до казни остается тринадцать дней, и обвинил меня в попытке навязать ему успокоительное. Затем мистер Кэйхолл выразил озабоченность по поводу здоровья другого осужденного, Рэнди Дюпре. По его словам, мистер Дюпре сходит с ума и нуждается в экстренной помощи.

— Не заметили ли вы у мистера Кэйхолла каких-либо признаков помутнения рассудка?

— Нет.

— Вопросов больше не имею, — опустился на стул Роксбург.

Адам встал и сделал два шага к кафедре.

— Скажите, доктор Стигэлл, как чувствует себя сейчас Рэнди Дюпре?

— М-м… Пока у меня не было случая его видеть.

— Сэм говорил вам о нем одиннадцать дней назад, и вы до сих пор не нашли времени зайти к пациенту?

— В Парчмане много пациентов.

— Как долго вы там работаете?

— Четыре года.

— Сколько раз за эти четыре года вы беседовали с Сэмом Кэйхоллом?

— Один раз.

— Приговоренные к смертной казни вас не интересуют, доктор Стигэлл?

— Напротив.

— Сколько их содержится в Парчмане?

— М-м… Не уверена. Около сорока…

— С кем из них вы общались? Назовите два-три имени.

Ни один человек в зале не взялся бы определить, что в эту минуту выражало лицо свидетеля. Страх? Злобу? Стыд? Нельдин молчала. Голова ее чуть склонилась набок, губы едва заметно шевелились в бессильной попытке произнести так и не всплывшее из глубин памяти имя. Великодушно подарив свидетелю долгую паузу, Адам сказал:

— Благодарю вас, доктор Стигэлл.

— Следующий! — возвестил его честь.

— Защита вызывает сержанта Клайда Пакера.

Ничего неожиданного в показаниях Пакера Адам не услышал. Простодушный сержант говорил то, что видел собственными глазами. Сэма он знал девять с половиной лет. Изо дня в день Кэйхолл делал одно и то же: печатал на машинке, читал, чаще всего — юридические справочники. Печатал в основном письма — свои и за приятелей по отсеку, ведь многие из них и ручку-то никогда не держали. Сэм непрерывно курил, рассчитывая, наверное, убить себя никотином, прежде чем власти заставят его надышаться газом. Одалживал соседям деньги. По скромному мнению Пакера, все девять с половиной лет Сэм оставался человеком весьма здравомыслящим, а в законах разбирался не хуже иного адвоката.

Когда сержант заговорил о шашках, Слэттери подался вперед:

— Кто был его партнером?

— Обычно Гуллит или Хеншоу.

— Он часто выигрывал?

— Почти всегда.

Однако решающим моментом слушания стал рассказ о просьбе Кэйхолла позволить ему встретить восход солнца. Об этом желании осужденного Пакер узнал неделю назад, во время рутинного утреннего обхода. Очень спокойно Сэм объяснил, что скоро умрет, что к казни абсолютно готов, но хочет еще раз выйти в прогулочный дворик и своими глазами увидеть рассвет. В минувшую субботу желание Кэйхолла исполнилось.

Отвечать на дополнительные вопросы сержанту не пришлось.

Роксбург пригласил в зал очередного свидетеля, тюремного капеллана Ральфа Гриффина.

— Вы знакомы с Сэмом Кэйхоллом?

— Да.

— Вы исповедовали его на днях?

— Да.

— Когда именно?

— Вчера. В воскресенье.

— Можете описать его душевное состояние?

— Нет.

— Простите?

— Я сказал «нет».

— Почему?

— Потому что являюсь служителем Божьим и не вправе нарушать тайну исповеди. Любая информация о том, как вел себя мистер Кэйхолл и что он говорил в моем присутствии, является строго конфиденциальной.

Роксбург онемел. Пол под его ногами начал колебаться. Ведь этот святоша работает на штат Миссисипи, а значит, и на него, генерального прокурора!

— Довод вполне убедительный, мистер Роксбург, — заметил Слэттери. — Данному свидетелю здесь не место. Следующий.

— Других свидетелей у обвинения нет, — растерянно проговорил Роксбург.

Неторопливо написав что-то на листе бумаги, его честь обвел глазами аудиторию:

— Суд рассмотрит представленные материалы и объявит решение завтра утром. Обе стороны узнают о нем первыми. Не торчите в коридорах, джентльмены. Вас известят. Слушание закончено.

Под грохот отодвигаемых стульев присутствовавшие потянулись к выходу. Уже возле самой двери Адам остановил Ральфа Гриффина, с чувством пожал ему руку, а затем вернулся к столу, вокруг которого стояли Гудмэн, Гетс Кэрри, профессор Гласс и четверка студентов. Когда зал опустел, сплоченная группа из восьми человек вышла в коридор. Долговязый парень предложил отужинать — всей компанией. Было почти девять часов вечера.

В вестибюле толпились журналисты. Адам, не сбавляя шагу, бросил несколько вежливых отговорок. За спиной Гудмэна на улицу проскользнул Ролли Уэдж.