Камикадзе

Да, это я понимал... Хотя больше десяти долларов никогда не держал в руках. По десять долларов я иногда покупал во Владивостоке у фарцовщиков, перед походом за границу, чтобы там что-нибудь заграничное купить. И всегда переживал - за эти несчастные баксы могли выгнать из военно-морского флота или даже посадить. В портах, куда мы заходили, нам выдавали - донги или еще какие тугрики. Но дело не в этом. Я чуть не расхохотался в лицо этой изможденной любовью леди. Какие же вы дураки, хоть и бизнесмены, хотел я сказать, ваш клад такая ерунда, по сравнению с тем богатством, которое хранят недра острова, его не перевезти всему нефтеналивному флоту мира. Интересно бы взглянуть на вашу карту, господа, неужели на ней не указан тот ручей? Но вполне возможно, что пираты ничего о нем не знали или он был им ни к чему - у них был ром в бочонках. И тогда это хорошо, пусть этот волшебный источник навсегда останется нашей с Минькой военной тайной. Тайна пригодится. У делового человека всегда должно быть что-то в запасе, что можно легко продать. А двести тысяч долларов без налогов, конечно, неплохо, при нашей бедности, - по сто тысяч на брата. Но никогда не надо быть слишком покладистым. Говорю:

- Двести тысяч долларов наличными - это хорошо, мисс Гопкинс, не буду спорить. Все нормально: обычно гангстеры в кино воруют миллион на пять-шесть человек, если потом друг друга не перестреляют и миллион достанется одному. Все по таксе. Но что я буду делать с этими деньгами здесь, в глуши, у меня даже нет карманов... Давайте поступим так - истина посередине: с вас еще двести тысяч наличными, чеков я не признаю, и вы берете к себе на борт меня и моего товарища. И подвозите нас к какому-нибудь хорошему городу, воспетому в песнях, к Сингапуру или Кейптауну, где мы сможем положить доллары в банк или превратить их в недвижимость, как это делают умные люди, а то дома у нас баксы отберут в пользу государства. Или вообще убьют бандиты. Итак, четыреста тысяч долларов, остановимся на этой цифре. Деньги должны быть большие, мэм, а жизнь - содержательна...

- Но сэр! Это невозможно! - Мисс Гопкинс вскинула на меня изумленные глаза. - Я разорюсь! Что же останется моим компаньонам? Двадцать пять процентов и ни цента больше! Я и так пошла вам навстречу. А вашу шантрапу с деревянными копьями я не боюсь!

Остальные англичане, приняв боксерские стойки, тоже решили стоять за свои деньги до конца. К берегу быстро приближалась шлюпка с матросами.

И тогда я извлек из-под набедренной повязки пистолет.

- А вот это вы видели? - говорю. - То-то. И заткнитесь. А то как открою стрельбу. У вас нет выбора. Клад по закону принадлежит мне и моему народу, как и этот остров - наш остров сокровищ... И скажите спасибо, что получите хоть половину, а не двадцать пять процентов. Я живу на этом острове уже много лет, независимо от жены и других объективных обстоятельств, но законы знаю не хуже вас.

А Минька сделал шаг вперед из строя и встал рядом со мной.

- Четыреста тысяч баксов, мисс, - сказал он. - И ни цента меньше!

- Но кто вы?! - вскричали англичане.

- Неважно, - говорю, - кто мы, сам не всегда помню. Одно могу сказать определенно: я и мой друг давно находимся в международном розыске, терять нам нечего. Так что шутить мы не намерены, сами понимаете. И учтите, мой друг тоже вооружен. Вы не смотрите, мисс Гопкинс, что он голый, он профессиональный шпион, как ваш Джеймс Бонд. Вопреки сложившимся стереотипам, шпионы не всегда ходят в плащах и с кинжалами, могут ходить и так, по обстановке. Знает каратэ, самбо - зачем ему кинжал или пистолет.

Минька стал в позу, как Шварценеггер, и продемонстрировал мисс Гопкинс свои бицепсы.

И англичанам ничего больше не оставалось, как выплатить нам половину стоимости клада и взять нас на корабль. Мы ударили по рукам. Подошла шлюпка с парусника, и мы с Минькой в нее сели. Я, тем не менее, держал наготове пистолет. Туземцы помогли англичанам затащить в лодку сундук с сокровищем зачем золото туземцам? - а сами остались стоять на берегу и долго потом, пока мы плыли к кораблю, поднимали сундук на борт, отплывали, махали нам вслед копьями, пускали вверх стрелы и радовались непонятно чему, как дети. Потом побросали копья и луки и побежали в воду купаться.

Мне стало грустно.