Камушек на ладони. Латышская женская проза

Завтра опять на работу, говоришь ты и выпускаешь ленивые кольца дыма. Конец недели, словно грузный, осевший корабль, привязанный к наступающему вечеру, трется о подоконник, и вокруг шелестит покой. Скоро стемнеет, говорю я и перевожу взгляд на окно. Туча напоминает хрустящую корку льда на луже, она вот-вот растает и потечет, как вся весенняя слякоть там, за окном. Я не могу продолжать вязанье, глаза болят от света, пролившегося из небесных трещин, его плотная резкая белизна отраженно стелется над скатертью и сонным затылком Эрика. Та, что называет меня лапочкой, сидит на высокой кровати с резными спинками и, хоть упорно смотрит на серый столбик пепла на кончике сигареты, отлично знает, что она — единственное яркое пятно в комнате, на чем может остановиться и согреться мой взгляд. Старое бархатное покрывало под ней вьется в кольца и бугрится, пока наконец не соскальзывает у изголовья на пол широкой волной, словно запекшаяся сгустками кровь. Напротив горбится чисто выметенный припечек, я хорошо знаю, как он быстро нагревается при топке и как неспешно леденеет ночью. Над припечком — беленая кирпичная стенка с зеленоватым зеркалом, будто болотным оконцем, посередине, а в нем отражаются стекшее с кровати красно-бурое покрывало, черные волосы и докуренная до фильтра сигарета.

Окурок летит в ведро у плиты, та, кого Эрик иногда называет Цветиком, опускается передо мной на корточки, кладет руки на вязанье, и я волей-неволей должна смотреть ей прямо в лицо. В это уже не очень молодое лицо, на которое сумерки наложили мягкую светлую тень, резко подчеркнув морщинки мелкими лучиками вокруг усталых глаз. Я гляжу на эти глаза, вместе с тусклыми отблесками запутываюсь в этих ресницах и продолжаю сидеть с неловко застывшей, словно извиняющейся улыбкой на лице.

Почему ты не смотришь мне в глаза, спрашивает она совсем рядом. Она курит дешевый табак.

Я смотрю на твои глаза, отвечаю я, помолчав. Глаза сощуриваются, глядят из безграничной дали, и вдруг веки отбрасывают ресницы назад вместе с тенями, бликами и мной, запутавшейся, как муха в паутине. Кружится голова, и мелкой дрожью вздрагивает комната.

Сходим за водой, предлагает она. Я перевожу взгляд на зеленые ведра, в которых дремлет, свернувшись клубочком, мглистый сумрак.

Эрика не буди, предупреждает она. Завтра рано на работу.

Да. Ты это уже говорила.