Канарейка

Весь первый год учёбы в институте Павел не оставлял попыток вновь сблизиться с Лидой. Но она по-прежнему оставалась непреклонной. Когда осенью ездили в колхоз, их группы всегда работали рядом, или на том же поле, или на соседнем. Павел прибегал, улучив минутку, балагурил с её новыми подругами и со всеми ребятами из её группы подружился. Зимой дарил ей цветы. Она морщилась, но букеты брала. А потом стояла, уткнувшись лицом в полураспустившиеся бутоны, прежде, чем выбросить их в урну. Иногда Павел привязывался и провожал Лиду до дома. Тогда она боялась, что отец увидит их вместе и спешила заскочить в парадное. Изредка Павел ей даже звонил. Но отвечала она коротко и нервно. Старалась беседу не затягивать, слыша, как вздыхает отец.

На втором курсе, осенью, Павла забрали в армию. Лида разволновалась, чуть ли не до паники. Она испугалась, что его обязательно отправят служить в Афганистан. И когда он пригласил её на проводы, она не смогла отказать, хотя и поломалась для вида. Гостей было немного: друзья-спортсмены и родственники. Посидели, поговорили. Спиртное не пили. На чай осталась только Лида.

– Это мама тебе купила, – шепнул Павел, придвинув к ней корзинку для хлеба, полную пирожных. – Мы-то сами сладкое не едим практически.

– Да? Спасибо! – Лида надкусила эклер. – Я в общем-то тоже, но такую красоту нельзя не попробовать. И… пора мне уже, наверное.

С одной стороны, Лида считала, что должна уйти, но, с другой, радовалась каждой мелочи, откладывавшей её расставание с Павлом. А потом его родители незаметно ушли в другую комнату, и дверь невзначай закрылась. И вот уже Паша обнимает Лиду. Так нежно, что она чувствует себя сахарной ватой. И целует в губы. Неумело и неуклюже. В сердце Лиды ещё идет бой, запреты и протесты ещё отстаивают последние баррикады. Но они сдаются и растворяются в сладком небытии. Все. Она счастлива!

«Пи-пим», – дверной звонок выдернул Лиду из воспоминаний. «Глупо и по-дурацки! – в который уже раз подумала она, кашлянула и посмотрела на часы. – Сегодня же вторник! Сейчас урок с Кулаевым». Лида убрала в ящик письменного стола фотографию молодого человека в солдатской форме и вышла в холл. Мимоходом поправила перед зеркалом волосы и открыла дверь.

– Здрасьте, Лидия Дмитриевна! – в холл ворвался Хоня, скинул ботинки и бросился к канарейке.

– Здравствуй, Денис! Добрый вечер, Зинаида Юрьевна!

– Добрый вечер, Лидия Дмитриевна! Хонь, иди, надень, – Зинаида развернула пакет с тапочками. – Извините! – посмотрела она на Лиду, смущаясь поведения Дениса. – Мы ещё, вот, корм для птички принесли, – Зина протянула Лиде увесистый мешок, под завязку набитый всякими зёрнами.

– Спасибо! Что-то этой птичке всё больше и больше корма требуется, – Лида отнесла мешок на кухню, – а толку от неё никакого. Тунеядка! Так, Денис, проходи в комнату. Вы останетесь или погуляете, Зинаида Юрьевна?

– Если можно, посижу, почитаю.

– Извольте, – Лида зашла в комнату вслед за Хоней и закрыла дверь.

Через два часа, как только закончилось занятие, Хоня уже стоял около клетки:

– Лидия Дмитриевна, а можно я её покормлю?

– Покорми, – разрешила Лида. – И воду в поилке поменяй тогда.

– Лидия Дмитриевна, у меня к Вам просьба, – Зина теребила в руках Хонино пальтецо.

– ? – Лида чуть повернула голову.

– Вы не могли бы Дениса взять на воскресенье? Может, урок провести. Или перенести со вторника или дополнительно. Я заплачу! Понимаете, у меня рейс… Неожиданно… Короткий, но такой… Важный.

– В воскресенье? – скептически переспросила Лида. На воскресенье она уже назначила долгожданную покупку машины. – Погодите, а обычно, когда вы в рейсе, он с кем у Вас остается? – с прокурорской интонацией уточнила Лида.

– Обычно он у моей двоюродной сестры живёт, но на этот раз… знаете… – Зина виновато улыбнулась, – там всё сложно. У Хони ещё и день рождения в воскресенье. Извините, Лидия Дмитриевна, я понимаю, это неудобно.

Лида смотрела на Зинины кудри и на неровный загар её лица: «Перенести на неделю? Что мне стоит ей помочь? Я даже подружилась бы с ней с удовольствием. Но почему так не вовремя? И в воскресенье отец дома. Последнее время он дёрганый какой-то. Что-то у них на заводе случилось. Но что, не говорит».

– Нет, Зинаида Юрьевна, в это воскресенье никак не получится, извините! – Лида покачала головой. – Но, минутку, день рождения мы не пропустим.

Лида прошла через гостиную в дальнюю комнату и включила свет в кладовке. Встав на стремянку в три ступеньки, Лида достала с верней полки и отряхнула целлофановый пакет с оранжевым плюшевым медведем с золотистой тесьмой на шее.

– Денис! – позвала Лида, вернувшись в холл. – Смотри, это тебе!

– Медведь? – изумился Хоня. – Я, конечно, уже большой, чтобы играть в плюшевых медведей, но этот мне нравится, он прикольный, – Денис посмотрел на мать.

Зина засмеялась и пожала плечами:

– Большой! Будет тебе подушкой в машине.

Лида закрыла за ними дверь и подумала: «Когда ещё Стина Зою привезет! А я ей потом другого куплю».

Дмитрий Игнатьевич