Канарейка в клетке

В любом случае, Лука ей не позволит, даже если она решиться, я знаю. Он не позволит ей умереть, по крайней мере, пока я хочу, чтобы она жила.

Проснулся утром от головной боли, настырный солнечный луч пробрался в комнату через неплотно задернутые шторы и бессовестно бродил по моему лицу.

Вышел в коридор и встретился глазами с Лукой, память предательски подкидывала картинки о вчерашней ночи, заставляя полуживую совесть подавать признаки жизни.

На бледном лице капо все тоже хладнокровие и безоговорочное подчинение, а на губе след от моих кулаков. Я поежился, Лука не заслужил такого, верный друг и надежный соратник, который за мной в толпу головорезов и на край пропасти. Еще пару таких срывов и я останусь совсем один, рядом со мной будут сновать пресмыкающиеся и услужливые подчиненные, склоняя головы, но где-то в глубине души мечтающие отбросить ногой мое холодное тело и взойти на трон.

Отблески участия и дружеской поддержки в глазах Луки постепенно таяли, становясь чем-то вроде серого тумана. Я сам в этом виноват, вытираю ноги о того, кто всегда был рядом. Кто с детства стоял между мной и теми, кто распускал кулаки в надежде выжить меня из «системы».

— Как ты, Армандо? — голос Луки звучал больше обеспокоенно, нежели осуждающе.

— Нормально. Как она? — спросил я, кивая на двери соседней комнаты.

— Жива. Спит.

— Ранена?

— Порезала шею, но не глубоко.

— Вызови Джемму, пусть приедет и осмотрит Карину.

— Сделаю. Что-то еще?

— А что я могу? Кажется, вчера я сделал слишком многое — я шумно выдохнул и, прислонившись к стене, закрыл глаза.

— Совесть царапается, да? — усмехнулся Лука — значит, не все потеряно.

— Есть такое. Ее телефон у тебя?

— Лежит в сейфе. Только не говори, что хочешь вернуть его Карине.

— Хочу, но только на сегодня.

— Не думаешь, что это жестоко, Арман?

Мы спустились на кухню, взяли по чашке кофе и вышли во двор, закуривая сигареты.

— Жестоко? А как она хотела? Такие, как мы, Лука, не играют в войнушки на заднем дворе, мы их развязываем кровью и ею заканчиваем. Жестокость — наше второе имя. Карина думала, что один приготовленный обед всколыхнет мое каменное сердце? Так не бывает, друг. В любом случае, у нее есть выбор, воспользоваться возможностью связаться с прошлым или проигнорировать шанс, так что я все же великодушен. Я отдаю ей смартфон, чтобы успокоить свою чокнутую совесть, и чуть сгладить вину за вчерашнее. В то же время я покажу Карине, что ее жизнь в моих руках. Она будет жить, даже если будет мертва. Если я так пожелаю.

— Тебе не хочется быть с ней помягче?

— Зачем? Я был мягок, чтобы ее заполучить. Когда трофей висит на стене — к нему теряют интерес, разве не знаешь?

— Тогда зачем она здесь? — вопросы Луки откровенно начинали раздражать, в его голосе слышалось глупая жалость к Карине, это бесило до невозможности.

— Она экзотическая птичка, Лука. И возможно ей скоро придется петь для другого хозяина, но если она, наконец, начнет петь для меня — оставлю ее здесь.

— Не торопись с решениями и дай ей шанс. Не бросай из огня в огонь, она не успевает раскрыться, сделать взмах навстречу, а ты сразу отрезаешь ей крылья. Сбавь обороты, прошу как друг. Смерть невинной в нашем клане тебе не простят. О себе подумай.

Я задумчиво потер виски, а ведь он прав.

— Через семь дней у меня деловая поездка заграницу. Меня не будет две недели, ты останешься здесь, присматривай за ней, и будь осторожен. Глава северного клана доволен сделкой, но я знаю его аппетиты. Совсем скоро он попросит большего, и чего именно — понятия не имею. Отпусти со мной двоих лучших бойцов, остальные пусть охраняют наши территории. Что-то надвигается, Лука. Грядет буря.

Поднявшись на второй этаж со смартфоном Карины в руках, тихо просунулся в двери. Она не спала, но делала вид, актриса из нее никакая, усмехнулся и позвал.

Такой реакции от Карины я не ожидал, она, словно бросила камень в пуленепробиваемое стекло и оно, каким-то чудом, пошло трещинами.

Ее благодарные объятия отозвались в груди протяжным стоном сердца. Что это? Так не должно быть!

Быстро вышел из комнаты и поспешил на улицу, к припаркованному у дома автомобилю. Выжимая максимальную скорость, понесся по полупустым улицам, пытаясь проветрить гудящую голову.

Искренность опасна, она, как наркотик, вызывает привыкание. Как яд, убивает медленно и болезненно, истязая в агонии.

Завернув за угол, припарковался у невзрачного каменного дома, вошел и безразлично махнул встречающей у входа девушке.

— Проходите в комнату N 6, господин Герра. Кайли сейчас подойдет к Вам — слащавым голоском пропела девушка.

Я трахал извивающуюся в моих объятиях шлюху и думал о Карине. Сильнее наматывал кудрявые локоны Кайли на кулак и вспоминал рваное дыхание Карины, которая таяла от моих прикосновений в номере отеля. Чертова сука… Ведьма она что-ли?

Закончив, осмотрел растекающееся по животу шлюхи сперму и приказал, собрав в интонации весь холод.

— Скажи, «Я скучала по тебе, Арман»!

— Я скучала по тебе, Арман! — повторила Кайли, невинно хлопая глазами.