Для него выполнение долга не означало слепое повиновение. По своей природе и по происхождению Канарис не был пруссаком, но достаточно хорошо знал прусскую историю и помнил, что такие выдающиеся прусские военные, как Шарнхорст и Гнейзенау, Йорк фон Вартенбург и фон Мольтке, видели свой долг не в безропотном подчинении властителю, а в борьбе за то, что искренне считали правильным и справедливым. С подобным пониманием долга, побуждавшим его с риском для жизни и собственной репутации сопротивляться неправде, бесчеловечности и подлости, Канарис был более образцовым прусским офицером, чем многие его коллеги, обвиняющие его в предательстве и бросающие в мертвого адмирала камни.
Усилия Канариса не увенчались успехом. Хотя ему и удалось предотвратить отдельные беды, в целом его планы потерпели фиаско. Быть может, именно потому, что он был недостаточно честолюбив и не возглавил движение, а еще потому, что слишком тщательно обдумывал каждый свой предстоящий шаг. Но Канарис не мог, да и не хотел прыгнуть выше своей головы, он знал свою природу и границы своих возможностей. И хотя в этой борьбе Канарис оказался побежденным, он тем не менее заслуживает того, чтобы сохранить для потомков его светлый образ. Ибо Канарис является наиболее ярким представителем целой плеяды мужественных людей, доказавших, что и в Третьем рейхе были офицеры, хранившие благородные традиции германского офицерского корпуса, пожертвовавшие своей жизнью и честью ради доброго имени Германии и понимавшие свой гражданский долг так, как его понимают повсюду в христианском мире.