Кандидат на ее сердце

Это невозможно. Нейт опустил взгляд на вырез ее блузки. Маленькие перламутровые пуговки ручейком бежали по груди. Их так легко расстегнуть. Одну за другой. А что там? Шелк? Кружево?

Его голос сел.

— Тебе некуда торопиться, можешь быть уверена.

— Что? Ты даешь мне советы по поводу отношений с мужчинами? Ну и ну. — Саша засмеялась. — Не волнуйся, ты же знаешь, я люблю делать все не спеша, надежно. Тебе моя жизнь наверняка показалась бы ужасно скучной, но мне она нравится.

Скучной? Скорее всего, нет. Но Нейт достаточно хорошо знал Сашу и понимал: лучше не давить. Саша пережила более сильную травму, чем выпадает на долю большинства людей. Самоубийство отца стало для нее как гром среди ясного неба, она никогда не рассказывала об этом. Нейт узнал совершенно случайно от школьных приятелей. Но даже тогда подробности никто не обсуждал. В тот момент ее недоверие больно задело его.

— Это твоя жизнь. Живи как хочешь. Я так и делаю.

— И все знают, как хорошо у тебя получается.

— Хотя очень жалко.

— Чего?

— Тратить жизнь на таблицы и графики. Так просто и прямолинейно. Если бы ты могла вести себя более свободно… — Он наклонился ближе и, глядя, как покраснели ее щеки, представил Сашу в своей постели. — Свобода — это хорошо. Даже больше. Когда-нибудь я тебе покажу.

— Э-э-э… нет, спасибо. Я занята. Навсегда. После университета я вернулась сюда, устроилась на работу, купила маленькую, но очень удобную квартирку в новом доме на Феарли-стрит. Круг замкнулся.

— В мире не только одна дорога. — Он погладил ей руку и улыбнулся, видя ее смущение. — Ты и я, мы…

Саша резко отдернула руку:

— О нет. Нет, Нейт. Пожалуйста, даже не думай. Не может быть никакого «мы».

Глава 8

Отлично. Лучше некуда, мистер Суперзвезда. За свою жизнь Нейту приходилось встречаться с президентами и членами королевских семей, говорить речи и давать интервью. И ни разу не случалось так опозориться перед школьной учительницей.

— Ты все неправильно поняла. — Теперь она решит, что он полоумный косноязычный идиот. — Я хотел сказать: как странно, что мы сидим в Честертоне после стольких лет.

— Я понимаю. — Голос Саши звучал не слишком уверенно. Впрочем, его тоже.

Нейт пребывал в замешательстве. Зачем все эти расспросы, ревность? Что на него нашло?

Прежде чем он успел разобраться, появился Луиджи с закусками, аппетитными маленькими ломтиками артишоков, блестящими крупными оливками, пряной салями, соленым прошутто и кувшином классического темного кьянти.

— Угощайтесь, прошу вас, — взмолился он, засуетившись вокруг них и ловко перемещая между столиками свой большой живот. — Все для моего нового друга Нейта Мунро. И белла Саши.

Белла Саша. Даже старый Луиджи очарован ею.

— Есть еще одна вещь. — Ее голос звучал неуверенно, будто она с трудом подбирала слова. — Я хотела поговорить с тобой о Маршалле, мне жаль, что он умер. Мне сказала об этом соседка твоей мамы. А потом я узнала, что вскоре она тоже умерла. Я хотела написать тебе или даже пойти на похороны. Но это настолько личное дело, я не решилась. Знакомство с Маршаллом было такой радостью. Его все любили.

Не все. Но сейчас Нейт не хотел возвращаться к этому. Он мог сколько угодно хотеть ее в своей постели, но это совсем не значило, что он готов допустить ее в ту часть своей души, которую закрыл для всех. Имидж, который он создал, чтобы никто не узнал настоящего Нейта Мунро, уже слишком сильно сросся с ним. Но что-то он мог бы ей рассказать, хотя не знал, где сможет остановиться.

— Да. Тяжелое было время. Если бы только я…

Саша нахмурилась.

— Что? Что произошло?

Слишком поздно. Боль резанула его изнутри.

— Ничего.

Она ждала объяснений, но, поняв, что их не будет, вздохнула.

— Ладно, поняла. Тебе слишком больно. Должно быть, ты очень тоскуешь о нем.

Этого он не мог отрицать.

— Да. Это как боль, которая никуда не уходит.

Он отправил ребенка в реанимацию, лишился уважения в своей школе и любви подруги. А потом потерял любимого брата и мать. И все из-за гипертрофированной веры в себя.

— Я по-своему оплакивал их, запустив по всем правилам механизм саморазрушения. Вино, женщины. И еще песни. Адресованные самому себе и печальные. — Нейт со смехом пожал плечами. — Тогда-то я и полюбил минор.

— Они брали за душу, были искренними и правдивыми.

— Не важно. Это не может исправить всего, что я сделал не так, всех глупостей, которые натворил. Не может вернуть Маршалла.

— Если тебя это хоть немного утешит, я понимаю, что ты чувствуешь. Будто свет в твоей душе погас.

Посмотрев на Сашу, Нейт увидел слезы в ее глазах, на секунду маска почти сползла с его лица. Она коснулась его рукой, стараясь успокоить дрожащие губы. Его боль так похожа на то, что испытала она, потеряв отца. Нейт старался взять себя в руки. Не мог открыть этот ящик Пандоры, допустить, чтобы эмоции вырвались наружу и снова запустили машину саморазрушения, увлекая за ним ни в чем не повинную Сашу. Он встал:

— Мне надо идти.

* * *