Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане

— Вы, говорят, назвали ее «И слоны забывают…». Простите, сэр, но мне всегда казалось, что нет… то есть я хотел сказать, что они не забывают.

— Да-да, вы правы. Я теперь сожалею, что дал ей такое название. Мне многие делают то же самое замечание.

— Но ведь они — я имею в виду слонов — действительно забывают, не так ли?

— Разумеется! Это реальный факт. Как и то, что уховертки — образцовые матери.

— Неужели, сэр? Это ж надо, а я не знал!

— Так вот, насчет газет…

— Наверное, «Taймc»? — Мистер Тотмэн замер, держа наготове карандаш.

— Нет, лучше «Дейли уоркер», — твердо заявил Эдмунд.

— И «Дейли телеграф», — вставила Филиппа.

— И «Нью стейтсмен», — добавил Эдмунд.

— И «Радио таймс», — сказала Филиппа.

— И «Зритель», — подхватил Эдмунд.

— И «Вопросы садоводства», — спохватилась Филиппа.

Они замолчали, переводя дыхание.

— Превосходно, сэр, — закивал мистер Тотмэн. — Ну и, разумеется, выпишем «Газету»?

— Нет, — заявил Эдмунд.

— Нет, — поддержала мужа Филиппа.

— Как?! Простите… Вы… не желаете получать «Газету»?

— Не желаем.

— Конечно, не желаем!

— Вы не хотите получать «Норс-Бенхэм ньюс энд Чиппинг-Клеорн гэзет»?

— Нет.

— Не хотите, чтобы я присылал ее в ваш дом каждую пятницу?

— Да нет же, нет! — воскликнул Эдмунд и добавил: — Теперь ясно?

— О да, сэр… д-да…

Когда за Эдмундом и Филиппой закрылась дверь, мистер Тотмэн, переваливаясь, пошел в гостиную, находившуюся в глубине дома.

— Мамочка, у тебя есть ручка? — спросил он. — А то у меня чернила кончились.

— Я сама запишу, — сказала миссис Тотмэн и схватила книгу заказов. — Что им нужно?

— «Дейли уоркер», «Дейли телеграф», «Радио таймс», «Нью стейтсмен», «Зритель»… погоди, дай припомнить… так, еще «Вопросы садоводства».

— «Вопросы садоводства»… — повторила миссис Тотмэн, деловито записывая. — И, конечно, «Газету».

— Нет, от «Газеты» они как раз отказались.

— Что?

— Они не хотят выписывать «Газету». Так прямо и заявили.

— Вздор! — воскликнула миссис Тотмэн. — Ты просто не расслышал. Естественно, они хотят выписать «Газету». Ее все выписывают. А иначе как узнать, что творится вокруг?

Зернышки в кармане

Действующие лица

Рекс Фортескью— выпивает свою последнюю чашку чаю, и именно в его кармане находят зернышки.

Инспектор Нил — человек весьма проницательный, хотя по его внешности этого не скажешь.

Крамп — дворецкий в «Тисовой хижине» Фортескью, любитель опрокинуть стаканчик.

Мэри Доув — толковая и не теряющая самообладания экономка, трагедия в «Тисовой хижине» ее, похоже, забавляет.

Сержант Хей — сподвижник и правая рука инспектора Нила.

Глэдис Мартин — горничная «Тисовой хижины», увы, не слишком сообразительная.

Миссис Крамп — повариха «Хижины», радеет за свое дело.

Ланселот Фортескью — блудный сын Рекса, великолепная черная овца семейства Фортескью.

Пэт Фортескью — его жена, куда уютнее чувствует себя в обществе лошадей, чем в обществе новых родственников.

Адель Фортескью

— вторая жена Рекса, очень интересная женщина, если верить слухам, вышла замуж ради денег.

Вивиан Дюбуа — осмотрительный партнер Адель «по гольфу».

Дженнифер Фортескью — жена Персиваля, пухленькая клуша, любимое занятие — хождение по лондонским магазинам.

Эллен — уборщица, чья матушка когда-то наказала ей не прикасаться к тисовым ягодам.

Мисс Рэмсботтом — свояченица Рекса, терпеть не может греха и распутства.

Элейн Фортескью — дочь Рекса, единственная из всего клана, кто подлинно скорбит.

Персиваль Фортескью — сын и деловой партнер Рекса, чопорный и привередливый, но никак не глупый.

Мисс Марпл — пожилая, но весьма смекалистая дама, имеющая свои соображения насчет дроздов.

Джералд Райт — школьный учитель, неофициально обрученный с Элейн.

Глава 1

Чай готовила мисс Сомерс. В компании «Консолидейтед инвестментс траст» она работала недавно и среди машинисток была самой бестолковой. Лучшие годы остались позади, на лице отпечаталось кроткое овечье беспокойство. Мисс Сомерс вылила в заварной чайничек невскипевшую воду — бедняжка никогда не знала наверняка, кипит чайник или нет. И конечно, ужасно из-за этого беспокоилась, как и из-за многого прочего в каждодневной жизни.

Она разлила чай и поставила чашки перед сослуживцами, положив на каждое блюдце две плиточки мягковатого печенья.

Мисс Гриффит, старшая седовласая машинистка, весьма толковая, не терпящая беспорядка дама, прослужившая в компании верой и правдой целых шестнадцать лет, резко бросила: «Вода снова не вскипела, Сомерс!» Кроткое и обеспокоенное лицо мисс Сомерс запунцовело, и она выдавила из себя: «Боже, уж на этот раз я была уверена, что она вскипела».