Каноническое право: пути служения. Сравнительно-правовые очерки

Помимо этого, православной традиции известны такие основания для развода, как принятие мужем епископского сана[44]и монашеский постриг одного из супругов или обоих (данное правило известно из византийского императорского законодательства, а в Российской империи было подтверждено «Прибавлением к Духовному регламенту»).

Позиция католической традиции в вопросе развода иная и в первом приближении выглядит более принципиальной, поскольку развод отрицается даже на основании прелюбодеяния. Однако формальная сторона не должна заслонять от нас сущностную: несмотря на формальную разницу между двумя традициями, существует целый ряд сходных по своему существу оснований, приводящих, по сути, к одинаковым последствиям – несуществованию брака, хотя при этом с формальной стороны в православной традиции это предстает как развод, а в католической – как признание брака недействительным. Если православная традиция выработала достаточно широкий круг оснований для развода, то католическая располагает не менее широким кругом оснований для признания брака недействительным,

которые в недавнее время были подкреплены процессуальными средствами. Собственно об основаниях признания брака недействительным речь пойдет далее, а сейчас уместно обратиться к общей концепции нерасторжимости брака в католической традиции.

Хотя брак вообще предстает как нерасторжимый по самой своей природе – человеческой и божественной (таинственной), в каноническом праве римско-католической традиции выделяются два вида, две стадии развития брака, которые неравноценны с точки зрения возможности его расторжения. Эти два вида, два этапа брака – суть брак «только заключенный» (matrimonium ratum tantum) и брак «заключенный и завершенный» (matrimonium ratum et consummatum). Брак «только заключенный» может быть расторгнут Римским Понтификом при наличии «справедливой причины» (justa causa)

[45], в то время как брак «заключенный и завершенный» «не может быть расторгнут никакой человеческой властью и ни по какой причине, кроме смерти»[46]

.

Происхождение этого различия связано с длительным историческим спором по вопросу о том, с какого момента таинство брака следует считать возникшим – с момента выражения супругами своего согласия или с момента, когда после совершения церковного обряда произошло физическое соединение супругов в супружеском акте, вследствие которого они стали «единой плотью». Такая постановка вопроса могла быть возможна только в контексте католической интерпретации таинства брака как коренящегося в действиях брачащихся. В православной традиции отнесение таинства всецело к церковному обряду венчания исключало почву для подобной постановки вопроса, однозначно увязывая момент возникновения брака с совершением чинопоследования таинства брака.

В попытке ответить на этот вопрос в средневековой Западной Европе появились две теории – консенсуальная и коитальная. Консенсуальная теория, разделявшаяся французскими канонистами (французская школа), центральное место в процессе возникновения брака отводила брачному согласию, в связи с чем, по мнению французских канонистов, брачное согласие, данное брачующимися с соблюдением установленных для такого согласия требований, порождало полноценные брачные последствия. Сторонники коитальной теории – итальянские канонисты (итальянская школа) – считали это недостаточным, настаивая на том, что брачные последствия возникают лишь тогда, когда наряду с согласием последовало фактическое физическое соединение «в едину плоть» лиц, давших согласие вступить в брак.

Обе школы могли гордиться выдающимися авторитетами в церковной мысли, на трудах которых основывали свои взгляды. Французская школа опиралась на труды Исидора Севильского, святого Амвросия, святого Иеронима, которые утверждали, что именно брачное согласие приводит к брачным последствиям. «Согласие порождает брак», – однозначно заявляет Исидор Севильский; «брак порождается брачным договором, а не лишением девственности», – утверждает святой Амвросий. С другой стороны, не менее уважаемые церковные авторитеты подчеркивали, что одного лишь брачного обещания недостаточно для возникновения брачных последствий. Например, согласно Августину, «между теми, у кого не было физической близости, не существует брака». Более того, знаменитая максима святого апостола Павла «Жена не властна над своим телом, но муж; равно муж не властен над своим телом, но жена»[47] позволяет прочесть себя таким образом, что только при возникновении власти над телом друг друга можно говорить о существовании мужа и жены.