Капитализм кризисов и революций

Либеральным левым могло казаться, что они нашли ведущую в будущее тропу. В скорый конец неолиберальной глобализации они не верили, в свои силы тоже. В итоге они только мешали обществу выйти из смертельной для неолиберального порядка кризисной эпохи. Именующие себя троцкистами, марксистами-ленинистами или революционными коммунистами левые максималисты были подобны слепцам, блуждающим в тумане. Они даже не сделали вывода из опыта национального «перерождения» коммунистического движения во второй половине XX в. Анализ капитализма с их стороны решал задачу доказательства предсмертного состояния этого «отжившего строя», подтверждения верности имевшего место «социализма» и социалистического характера русской революции, которую погубил лишь сталинский бюрократический термидор. Капитализм интересовал таких левых с точки зрения гробовщика, все еще надеющегося дождаться заказа. Было не важно, чем капитализм болен, как исцелялся от кризисов, прекратил ли рост и развитие или процесс этот обрел новый вид. На какой стадии развития реально находится общество с таким подходом, было невозможно понять. Сами стадии также отмерялись неверно, а подлинное исследование или знание могло разрушить эмоциональное убежище верящих в светлое будущее людей. Зато его отлично помогали сохранить бесконечные рассуждения о социализме как первой фазе коммунизма, ранняя форма которой якобы уже возвестила о скором крахе капитализма.

Советские учебники исторического материализма на втором десятилетии XXI в. научились читать и цитировать так, будто бы они не были наполнены ложными схемами и искажениями марксова видения. Зато они сглаживали теоретические трудности, с которыми сталкивались Маркс и Энгельс. Они дышали наукообразной строгостью изложения, но обходили множество важных фактов, таких, например, как рассмотренный в этой книге casus 1873 г. История причесывалась и искажалась до нелепого, если знать, как на деле разворачивались события и какой экономический смысл они имели. Но истматисты умели развить некоторые глупости. Внешне убедительно звучала мысль одного из них, утверждавшего: труд рабов в Риме был менее производителен, чем труд лично свободных крестьян раннего Средневековья, а в его победе якобы и состоял первый результат революции против рабовладельцев. На деле же в Римской империи рабы трудились на специализированных производствах в условиях рыночного спроса как стимула для его владельцев и при неплохих климатических условиях (оптимум I—II вв.). Почвы не были еще истощены. Свободный крестьянин раннего феодализма вел натуральное хозяйство без рынка и не имел специализации, а получал сам почти все необходимые продукты. Почвы были во многих частях Европы истощены, и потому население сокращалось, а земли эти зарастали лесом. Климат ухудшился — наступил пессимум. В этих условиях производительность труда была много ниже, чем в прежнее время, когда широко применялся труд рабов. Все эти важные для понимания хода развития детали остаются совершенно неважными с точки зрения веры.

Марксистская наука превращалась в религию, а классовая борьба — в обряд. Деятельность на такой основе обречена была на бесплодность, если не считать плодами сам эффект ролевой игры. Никакие призывы внимательнее читать Ленина, Троцкого или Сталина не могли компенсировать незнание механизмов смены формационных эпох, искаженного понимания развития эксплуататорских обществ и малополезной внеэкономической хронологии истории. Проблемой являлось вульгарное представление о капитализме, его этапности и кризисах. Логику его развития и развития классовых противоречий в нем пытались понять без анализа сходных процессов в более ранних обществах. Сам рабочий класс описывался исходя из приписанной ему роли, тогда как не эксплуатация его труда, но развитие производства определяло историческую границу буржуазной формационной эпохи. Общество не могло быть готово к социализму, когда не готова была экономика, да и само наречение переходных (революционных) форм хозяйствования неким принципиально новым строем нуждалось в пересмотре.

Спектр задач, которые капитализм должен еще решить, необходимо изучать. Но множество связанных с этой формационной эпохой вопросов имеют ответы. В этой книге была предпринята попытка собрать и расставить по местам факты истории человечества так, чтобы логика развития капитализма сделалась более понятной, а следом стало возможно увидеть и приблизить горизонт нового общества.