Капитализм кризисов и революций

Итог пролетарских революций оказался сходным с итогом революций буржуазных. Там, где они произошли, а не были привнесены, сложился корпоративный капитализм. Во втором десятилетии XXI в. он функционировал в России и Китае, двух странах, за 100 лет до того устранивших или начавших процесс устранения остатков феодальных отношений. В этом плане Великая русская революция и долгая Китайская революция решали сходные задачи. Но общества, в которых совершался переворот, было различны. Россия являлась неудачливой страной глобального политического центра с полупериферийной, отсталой в сравнении с другими капиталистическими странами экономикой. Китай был разбитой великой державой Средних веков. К 1911 году это была периферийная страна с экономикой периферийного типа, без развитой промышленности. Весьма странно думать, будто в этой крестьянской стране, не тянущей на «слабое звено» мирового империализма, могла произойти социалистическая революция. Однако, как это было и в России, провал буржуазных революционеров вывел на первый план радикальную политическую силу. То была Коммунистическая партия Китая, руководимая Мао Цзэдуном. И революция была больше крестьянской, чем пролетарской. Впрочем, и в России крестьяне решили судьбу революции.

Реставрация открытых проявлений и нормальных форм капитализма в России и Китае поставила под вопрос формулу о социалистических революциях. И если в первое время рыночные преобразования могли быть истолкованы как 195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195195«временное отступление», то десятилетия функционирования буржуазных экономических и политических структур, а также признание обществом «преимуществ рынка» доказали основательность капитализма в этих государствах. Поэтому вопрос о сути революций в России и Китае вновь является актуальным. Они явно должны были решить проблемы, возникшие в результате мирового и местного капиталистического развития. Но они также должны были в итоге обеспечить охваченным революциями странам лучшие позиции в мировой системе. Революции именовались пролетарскими и социалистическими. Но они решали задачу модернизации общества. Радикализм этих революций и усыновленных в результате режимов (на бонапартистском этапе процесса) был адекватен сложности задач. В итоге можно полагать: этим революциям следует стоять в одном ряду с революциями, которые марксизм именует буржуазными или буржуазно-демократическими.

Чем дальше заходило развитие общества при капитализме, чем сложнее были задачи модернизации ранее успешных стран, тем острее были внешние и внутренние конфликты, тем радикальнее были революции. Тем дальше они заходили. Но прикосновение к горизонту или попытка усидеть на «облаке социализма» (по аналогии со «штурмом неба», по Марксу, предпринятым Парижской коммуной 1871 г.) были обречены. Это были временные прорыва по некоторым позициям далеко вперед. При этом большая часть рабочего класса была не в состоянии оценить эти успехи, зато была недовольна принуждением читать книги и слушать классическую музыку, дефицитом мебели, ковров, сапог и чулок, джинсов и вельветовых пиджаков, сантехники и кафельной плитки. Потребление для поднятых на новый уровень развития масс было первостепенной задачей, новым идеалом и смыслом жизни.