Капитан Два Лица

В окружение прямо в безлюдном порту попали Дуан, Дарина и еще восемь человек. Атаковавшие принадлежали к гильдии Крыс, к команде, давно прельстившейся быстроходным чужим кораблем и успевшей устроить несколько неудачных нападений на воде. Не каждая из тех Крыс имела даже пистолеты, но зато Крыс было много. В какой-то момент капитан «Ласарры» осознал: они проигрывают; на камнях набережной лежали уже трое своих. Это могла быть самая нелепая, неожиданная гибель. Но Рыжая Моуд снова вмешалась в происходящее.

…Они появились из густого, непроглядного тумана — огромный косматый пироланг и кто-то, почти не уступавший ему в росте, закутанный в плащ. Возможно, тоже из горных, хотя обычно они не носили одежды, тем более — настолько закрытой, равно как не носили тяжелых сапог и железных перчаток. Когда этот второй обнажил два длинных клинка, закруглявшихся к концам наподобие серпов, Дуану вдруг показалось… впрочем, он отсек эту мысль, не позволяя ей задержаться: слишком близко от горла была чужая сабля.

Двое переменили расклад за считаные швэ. Пироланг окончательно утвердил его, выпалив из какого-то длинного, похожего на тонкую пушку без колес, агрегата, который прежде крепился ремнями к шерстистой спине. Залп был огненно-зеленый. Крысы, никогда не отличавшиеся ни слабоумием, ни отвагой, отступили, скрылись в тумане так же неожиданно, как и появились, бросив убитых. Пираты «Ласарры», настороженно переглядываясь, сразу сбились в кучу: намеренно так, чтобы прикрыть от чужаков трех своих раненых. Доверяться сразу, пусть даже и тем, кто пришел на выручку, они не привыкли. Дуан стоял впереди и настороженно смотрел на пироланга и его спутника. Отогнанная во время боя мысль возвращалась — дикая, издевательская, становящаяся тем мучительнее, чем больше принц старался проникнуть взглядом под капюшон второго незнакомца. Дуан сделал вдох, поклонился и церемонно произнес:

— Мы благодарим вас. Кто вы? Почему вмешались?

Пироланг молчал, изучая всех и каждого поочередно с явным любопытством. Вместо его голоса прозвучал другой:

— Удивительно, что ты еще не забыл манеры, мой юный друг. Я был уверен, что эта должность быстро превратит тебя в свинью.

Человек стянул капюшон, и почти все пираты одновременно издали по возгласу разной степени содержательности и грубости. Перед ними стоял сам Багэрон Тайрэ.

Дуан сильно ошибся, когда пробовал предугадать его будущее. Капитан смог прекрасно постоять не только за себя, но случайно постоял и за встреченного на каком-то дохлом постоялом дворе пироланга. Тери, молодой жрец Дио’Дио, чуть не попал в плен к трем следопытам, разведывавшим путь в горы. Тери, несмотря на огромные рост и силу, не умел драться; мужество искалеченного незнакомого человека, пришедшего на помощь, настолько впечатлило жреца, что он по-своему выразил благодарность: предложил то, что для большинства чужаков до последнего сна остается мечтой. Тери пригласил капитана подняться на Цепь. Багэрон Тайрэ пробыл в белых городах три Круга, успев, как сам рассказал впоследствии, обучить фехтованию и рукопашной не один местный выводок. Теперь же вернулся. И сделал это так же эффектно, как делал всё.

— Недавно я увидел на нашем корабле красный фонарь, Дуан. Ты звал на помощь?

«Я звал каждый день». Но Дуан только сказал:

— У нас в трюме появилось три бочки хорошей висхи.

Он слышал, что голос звучит почти умоляюще, как не звучал уже очень долго. Тайрэ долго, внимательно смотрел своими бесцветными глазами и наконец кивнул.

— Славно.

Пираты, правильно истолковав этот короткий ответ, зашлись криками. Даже раненые, которые едва могли выдавить из себя хоть один звук, пытались выразить радость, простирая к вернувшемуся капитану дрожащие руки. И каждому он ее пожал.

То, что Дуан принял за перчатки, оказалось протезами. Такие у пиролангов изготавливались для любого, кто по несчастливой случайности лишался конечности. Тонкие механизмы, в точности повторявшие каждый сустав, каждое соединение костей и каждый нерв, быстро срастались с плотью, отличаясь от нее лишь серебристым цветом, повышенной прочностью и слабой чувствительностью. Для горного народа они были такой же обычной вещью, как лечебные пиявки — в Морском Краю. Эти руки из металла, благословленного дыханием самой Праматери Парьялы, были пронизывающе холодными, но двигались ловчее обычных. И обнимали крепче, в чем Дуан убедился в тот же вечер. Объятье, как и с прочими в команде, вышло недолгим и сухим, но Дуан уже достаточно повзрослел и понимал, что глупо просить о большем, тем более такими железками можно и сломать пару ребер.

— Без тебя было совсем не так. И я думал, это никогда не кончится.