Капитан госбезопасности. В марте сорокового

Капитан, высунувшись за брезент, посмотрел вперед. Судя по пейзажу, преимущественно состоявшему из зеленых насаждений, Шепелев сделал вывод, что они подъезжают к границе города. Скорость у грузовика как была так и сохранилась небольшой. Сзади на ближайших ста метрах дорога была пуста. Капитан перемахнул через борт и повис на руках, касаясь носками сапог асфальта. Собравшись, он разжал пальцы, упал на дорогу, перекатился. Локоть он все-таки ушиб, но это пустяки. Поднялся, отошел на обочину. Грузовик неторопливо удалялся, не заметив потери бойца.

Теперь его интересовали любые машины, идущие неважно в какую сторону, хоть поперек дороги. Но первой к тому месту, где стоял капитан, прибыла все-таки попутная машина. Шепелев вышел ей наперерез, расставляя в стороны руки. Взвизгнули тормоза, сливового цвета «опель» вынужденно съехал на обочину, где и замер.

— Спятил! — выскочил наружу шофер.

— Да, — капитан вытащил из кармана наган, втолкнул оторопевшего водителя в салон. — Открывай заднюю дверь!

Садясь на заднее сиденье, капитан разглядел, что пассажиром рядом с водителем едет женщина. Она переводила взгляд с шофера на незнакомца.

— Поехали! Вперед! — приказал Шепелев.

— Стоять! — закричала дама и ударила шофера по рукам. Видимо, только сейчас она разобралась, что происходит. В женщине было не меньше центнера живого веса, а еще синее толстое пальто и большая шляпка, напоминавшая увеличенный испанский берет. Водительские руки сбило с руля. Лицо женщины, чем-то похожей на актрису Раневскую, лицо крупное, без следов косметики, с высоким открытым лбом, пересеченным суровыми морщинами, выражало решимость идти до конца.

— Я тебе сейчас покажу, контра! — Она размахнулась сумочкой и обрушила ее на «контру». Если бы не потолок салона, который принял на себя силу, вложенную в удар, капитан не сумел бы увернуться.

Сумочка от удара расстегнулась и на пол, и на Шепелева просыпалось ее содержимое. Пудреница, кошелек, газетные вырезки, ключи и черте что еще. Среди выпавших вещей Шепелев разглядел партбилет.

Второй раз сумочка прилетела сбоку, и капитану пришлось защищать голову руками.

— Бей его, Федор! — прозвучал зычный призыв к шоферу.

Капитан госбезопасности растерялся. Не действовала магическая сила направленного на человека оружия. А рассвирепевшая женщина — это похлеще, чем оуновцы. Не бить же, не стрелять же. Надо выкручиваться.

— Сидеть, дура! — Оперативный работник рявкнул голосом следователя в начале допроса, когда тот ломает волю допрашиваемого. — Я из госбезопасности! НКВД! — и повторил, как заклинание: — НКВД! НКВД!

Неожиданно быстро до гражданки дошел смысл произносимого, и она взяла себя в руки. Здравомыслия и самообладания, похоже, женщине было не занимать.

— Документ! — потребовала дама со стальной непреклонностью, словно сама принадлежала к упомянутому комиссариату.

«Боже мой, ну что за машину я остановил. Нет, чтобы дождаться какого-нибудь мирного молоковоза».

— Будет документ. Я на задании, поэтому имею только оружие. Вы, товарищ, вижу партийная. Вы должны понимать. Будь я уголовником, высадил бы вас или бы начал уже стрелять.

— Имя, звание, имя начальника Львовского НКВД, — потребовали от Шепелева. Он шумно выдохнул.

— Некогда мне с вами… Преступники уходят. По дороге! Вы будете помогать органам, черт побери?! Или мне выйти, а потом у вас будут крупные неприятности?!

И капитан открыл дверцу. Это подействовало. Женщина приняла решение так, как, видимо, привыкла их принимать — отбросив сомнения.

— Федор, поезжай!

Капитан от себя добавил:

— Очень быстро! Догоняем!

«Опель» сливового цвета понесся по дороге.

— Впереди есть повороты? — капитан спрятал в карман револьвер и принялся собирать разбросанные дамские вещи.

— А как же, на Подзамч, — отозвался шофер по имени Федор.

— Вы что, нездешний, товарищ? — спросила женщина, не скрывая недоверия. (Кстати — капитан заглянул в партбилет — ее фамилия была Воронцова, товарищ Воронцова).

— Да, я нездешний, — капитан наклонился к шоферу: — Выжимайте из машины все, что сможете. — Шепелев протянул товарищ Воронцовой вещи из ее сумочки. — А вы давно здешняя? С октября?

— С ноября, — она забрасывала предметы в сумочку, не глядя на них. Посмотрела лишь на партбилет и уложила его в отдельный кармашек.

Конечно, она согласилась использовать свой автомобиль в крайне неслужебных целях только для того, чтобы самой осуществлять контроль над подозрительным субъектом. Чтобы выявить, кого он преследует, с какой целью и прочее. И может, неплохо, подумалось капитану теперь, что именно эта товарищ женщина ему попалась, а не молоковоз.

Слева тянулось здание, которое капитан сперва принял за больницу или санаторий. Из остановившегося автобуса, который они сейчас объезжали, выходили и перебегали дорогу молодые люди, в основном девушки. Нет, это, скорее, какой-нибудь институт, внес поправку в свои наблюдения Шепелев.

— Итак, вы не ответили на мой вопрос. Имя, звание начальника львовского НКВД? — Дама, судя по всему, не привыкла отступать, не привыкла, чтобы ее вопросы оставались безответны.