Капитан Проскурин. Последний осколок Империи на красно-зелёном фоне

Крестьяне, подумав, опустили топоры. Мы двинулись дальше. В версте от деревни Кадыковка зашли на хутор к сторожу, знакомому Воробьёва. Согрелись, поужинали, заночевали. Следующие сутки провели на хуторе у Пересыпкина – ещё одного «товарища» Воробьёва. Надо понаблюдать за ним – знает местность, людей, служил у большевиков здесь в Крыме, возможно знает и о враче. Макаров точно не знает – прибыл с Добровольческой армией. Как поступить? Заманить Воробьёва в лес и допросить с пристрастием или сначала ликвидировать всю группу, а его заставить выдать врача? Но если ошибаюсь, не найду врача и не попаду к «зелёным», а он, возможно, прячется в одном из отрядов. Или в деревне? Или в пещерах? Определённо знает какой он ценный подарок для всех, кто борется с большевиками. Даже для анархиста Махно.

Абдул Смаил ушёл в деревню агитировать в нашу банду татарскую молодёжь, а мы отправились в Алсу – крохотное село в лощине посреди гор. Зашли в дом на окраине. Хозяин Семён, одетый по-городскому, долго присматривался, пытаясь понять кто перед ним. Половина в царских погонах, остальные – оборванцы. На вопросы отвечал «да-нет», но всё же накормил. Макаров выпросил бутыль самогона и мы двинулись в сторону Ялты в поисках отряда Орлова. Но к нему мне не надо! Про врача точно не знает, а раскрыть могут, неизвестно кто у него в отряде. Однако Макаров с Воробьёвым верили, что Орлов революционер и к моим возражениям не прислушались. По мосту Улан-Баглан мы перешли Чёрную речку и два с половиной часа поднимались по петляющей тропе между скалами и колючими кустарниками. Наконец, вышли на открытую возвышенность к кордону Херсонесского монастыря. Отказывались идти ноги, болела спина и кровоточили руки. Мы сели отдохнуть под вековыми соснами, ощупывая порезы на лице. Над головой шумела хвоя, скрипели стволы и дробью выстукивал дятел. Неожиданно раздался звон колокола и мы повалились головой в снег – приняли за выстрел. Врач! Спрятаться у монахов – разумный, неожиданный ход для большевика. Впрочем, какой он большевик! Алкоголик и повеса.

Тетрадь, найденная на крейсере «Генерал Корнилов». Порт Бизерта, Тунис. 1933 г.

11 ноября 1920. Утром начали погрузку отделов военного и гражданского управлений. Кривошеин отбыл в Константинополь на английском крейсере «Кентавр» договариваться с французским верховным комиссаром Де Франсом на случай нашей эвакуации в Босфор.

Ночью меня разбудили. Прибыл начальник штаба флота капитан 1 ранга Машуков. Сообщил, что красное командование по радио предлагает капитуляцию, гарантируют жизнь. Я приказал выключить все радиостанции кроме одной.

Январь 1920-го. Херсонесский монастырь. Крым

Я постучал в ворота. Тут же звонким лаем залились собаки. Скрипнул железный засов и показался высокий, худой послушник в чёрной скуфейке.

– Кто будете?

– Из отряда капитана Орлова.

Послушник перекрестился и молча отвёл на кухню. Вышел игумен, окинул нас сочувствующим взглядом и пригласил отужинать в келье.

– Напоминаете мне капитана Макарова, адъютанта Май-Маевского, – произнёс игумен, наблюдая как мы жадно поглощали скромное угощение. – Я служил в соборе в Харькове. Видел Вас с генералом.

– Я большевик! – гордо произнёс Макаров.

– Безбожник? Лицемерно в храме молился? Бог всё видит.

– Нет бога, святой отец! Богачи придумали сказки про смирение, чтобы держать в цепях трудовой народ.

– Христос пришёл на Землю, чтобы засвидетельствовать Бог есть.

– Сказки!

– Четыре Евангелия свидетельствуют о Нём.

– Придумали вы, попы!

– Евангелисты пошли на смерть, но не отреклись от написанного. Если бы ты написал сказку, готов за неё умереть?

– Хитрый вы народ попы! Знаете как агитировать за боженьку. Почему белые убивают нас? Написано «не убий».

– Написано также «поднимется брат на брата». Убийства не от Бога, а от греховности людей. Только милосердие спасает от греха убийства.

– Никакого милосердия к врагам революции!

– А к революционерам? Из милосердия кормлю тебя, безбожника. Вкушаешь пищу монастырскую.

Макаров бросил на стол недоеденный кусок хлеба.

– Не гневайся, – тихо проговорил игумен. – Грешно. Поешь вдоволь. Яства я благословил. Место наше свято, намолено. Не пропадём даже если захватите всю Русь. В Крымскую войну французы разрушили киновию, но архимандрит Евгений с Божьей помощью возвёл деревянную церковь, потом и каменный храм. Император передал частицы мощей князя Владимира, пожертвовал на отливку колокола. Бог не оставляет верующих в Него.

– Вот-вот. Богатеи всё делали, чтоб держать трудовой народ в узде.

– Я – нищий монах. Богат только верой. Чего ещё желать? Спи с миром! – игумен тихо удалился.

Нас поместили во флигеле на кроватях с матрасами из соломы. Но всем места не хватило. Тогда монахи принесли войлочный ковёр и мы улеглись на полу. Но Макаров заснуть не мог. Ворочался, злился.

– Завтра дорога трудная, сын мой. Ты бы помолился всем святым! – съязвил Воробьёв.

Все громко зассмеялись.