Капитан (СИ)

— Мартемьяну Андреевичу следует прибыть одному и немедля! — равнодушно пояснил гонец, намекая, что никого в свой экипаж не возьмет.

— Ну и ладно, — хмыкнул в ответ дядька Игнат и выразительно посмотрел на остальных членов команды.

Добравшись до Дворцовой Набережной 32, скороход передал своего пассажира дежурному камер-лакею, а тот, в свою очередь, проводил его в одну из художественных галерей Зимнего.

— Извольте подождать, — попросил служитель и тут же скрылся, оставив посетителя наедине с шедеврами живописи.

Занять себя было совершенно нечем, и Март принялся разглядывать картины, сперва, чтобы убить время, а потом немного увлекся. Особенно ему понравилась картина Верещагина «Принуждение Микадо к миру. Воздушный фрегат над Киото». Сюжет повествовал о событиях самой первой Русско-Японской войны, когда только что изобретенный его дедом воздушный корабль сначала отогнал от осажденного Порт-Артура японскую эскадру, а затем нанес визит вежливости и на острова.

Злые языки поговаривали, что Василий Васильевич в данном случае отступил от реализма и слегка приукрасил масштаб события, но так или иначе полотно вышло эпическим.

— Кхе-кхе! — прочистил кто-то горло за его спиной.

Резко развернувшись, он увидел перед собой императора и, не найдя ничего лучше, от растерянности поздоровался.

— Добрый день…, ваше величество!

— В самом деле? — ухмыльнулся государь. — Мне так не показалось, но поверю тебе на слово.

— Хм, — смешался молодой человек.

В первую их встречу царь был затянут в гвардейский мундир и увешан множеством орденов, как российских, так и иностранных. Сегодня он, напротив, был в простом кителе с отложным воротничком и накладными карманами, которые в этой реальности никто и не думал называть «френч». Из наград наличествовал только скромный офицерский Георгий, полученный юным цесаревичем в ту далекую пору, когда он побывал на первой и последней в своей жизни войне.

— Ладно-ладно, — милостиво усмехнулся «хозяин земли русской», — не тушуйся. Услуги твои не забуду, а теперь говори, что хочешь? Желаешь в гвардию, изволь! Воздушный флот от такого молодца тоже не отвернется. Задумаешь в лейб-целители, и тут отказа не будет.

— Благодарю, ваше величество, — изобразил поклон Март. — Но меня не прельщает официальная карьера. Я, конечно же, никогда не брошу ни пилотирование, ни лечебную практику, но посвящать им всю свою жизнь тоже не стану.

— Понимаю-понимаю, — покивал головой Александр Николаевич. — Молодежь сейчас на службу калачом не заманишь. Все больше в коммерцию стремятся… Что ж, дело сие, может, и не столь почетное, но бесспорно необходимое.

— Я тоже так думаю.

— На том и порешим, — легко согласился государь. — И в этом я могу посодействовать. Ты ведь из тех самых Колычевых? Хороший род, не чета Оссолинским… Жаль только, имущество после такого афронта выморочным останется. Оно, конечно, казне лишним не будет, однако, коли я поспособствую, то часть может и сторонним наследникам достаться…

Договорив, он пристально взглянул на Марта, как будто желая убедиться в неотразимости только что прозвучавшего предложения, но, так и не дождавшись реакции, продолжил со значением в голосе:

— Тебе, например!

— Вы говорите о пакете акций Объединенных заводов Колычева?

— Слава Богу, догадался! — фыркнул Александр Третий. — О них родимых. Много, конечно, не получится, все же в империи еще и закон есть, однако процентов восемь-десять — вполне! Это, братец, не побоюсь сказать, миллионы! Да еще и доступ к предприятиям. Ты ведь изобретатель? А там и инженеры, и оборудование с мастеровыми имеются. Любую идею до блеска доведут! Взять хоть твои автоматы… Получишь армейский заказ и себя, и внуков своих на всю жизнь обеспечишь…

Предложение, что и говорить, было царским. В особенности для сироты из приюта. Ну а то, что государь жаловал тем, что ему не принадлежало, так ведь на то он и царь…

— Благодарю, ваше величество, — покачал головой Март, — но нет. Я собираюсь посвятить себя развитию дара.

— Что ты сказал? — удивился не ожидавший отказа император и, машинально скользнув в «сферу», попытался надавить на собеседника.

Однако стоящий перед ним мальчишка неожиданно дал отпор, причем настолько мощный, что никак не ожидавший этого Александр Николаевич тут же прекратил атаку.

— Если тебя не интересуют активы семейства Колычевых, зачем же ты настаиваешь на гласном процессе над Оссолинским? — озадаченно спросил тот.

— Есть две причины, ваше величество.

— И какие же?

— Во-первых, этот человек, и это мне доподлинно известно, стоит за покушениями на меня. Граф и его бабка виновны в гибели моих родителей.

— Месть?

— Справедливое воздаяние.

— Что же, ты себя на место Господа Бога решил поставить?

— Никак нет. Просто им пришло время платить за совершенные преступления.

— Ну, хорошо, а что же тогда второе?