Капитан Сорви-голова

Англичане на мгновение заколебались. Да и понятно: они желали поохотиться за двумя подозрительными велосипедистами, сыграть забавную партию своей излюбленной игры «подколем свинью», а напоролись на двух молодцов, которые в одно мгновение уничтожили шестерых улан.

Атака не удалась. Тщетно двое ближайших к Молокососам улан пытаются на полном скаку пронзить их копьями. Копья слишком коротки и не достигают цели, а пущенные в карьер кони вихрем проносятся мимо Молокососов.

Просиявший Фанфан показал уланам нос и крикнул им вдогонку:

— Проваливайте-ка вы со своими палками от метлы! Они годны только на то, чтобы сшибать с деревьев орехи да яблоки!

— Погоди еще радоваться, — заметил Сорви-голова.: — Думаешь, они вернутся?

— Ничуть не сомневаюсь. Всей душой ненавижу их, но охотно признаю их мужество.

— Значит, по-твоему, им мало полученной взбучки?

— Да. А вот и доказательство… Ложись. Скорей!.. Сорви-голова, повалив на землю своего товарища, распластался рядом с ним в канаве.

И вовремя! Грянуло шесть выстрелов. Взвились столбики пыли, взлетели осколки камней.

— Ба! — торжествовал Фанфан. — Да что они, ногами, что ли, стреляют?.. Точь-в-точь, как я!

Уланы убедились, видно, что конной атакой ничего не добьешься; они отъехали метров на триста, спешились и, укрывшись за своими конями, открыли ответный огонь.

Весьма неосторожный ход, когда имеешь дело с таким стрелком, как Сорви-голова.

Огромная выбоина, вырытая бурскими повозками, укрывала не хуже траншеи. Сорви-голова, не обращая внимания па град пуль, которыми осыпали их англичане, прицелился в одну из лошадей противника чуть пониже уха. Сраженный выстрелом конь, прежде чем упасть, вздыбился, открыв при этом скрывавшегося за ним солдата.

Раздался второй выстрел. Улан, пораженный в лоб, опрокинулся навзничь.

— Всего пятеро осталось! — завопил Фанфан, но тут же вскрикнул:-Ужалили!..

Он неосторожно приподнял голову над колеёй, и английская пуля сняла, как резцом, мочку его правого уха.

— Да ты не волнуйся, сущие пустяки!

— Тем лучше. Пора уж кончать, — отозвался Сорвиголова.

Уланы, легкомысленно опустошив магазины своих ружей, прекратили на время огонь. Пока они наспех, торопливо роясь в патронташах, перезаряжали ружья, Сорвиголова с молниеносной быстротой перестрелял лошадей.

Ни одна лошадь не падала сразу. Все они бились, поднимались на дыбы и отскакивали в сторону, обнажая скрывавшихся за ними всадников. Один из пяти оставшихся в живых улан целился в них, стоя на колене. Но Жан успел опередить его, и, пораженный пулей капитана Сорви-голова, он опрокинулся навзничь.

— А теперь только четверо! — торжествовал Фанфан, зажимая рукой сильно кровоточащее ухо.

Вся эта драма длилась не более пяти минут. Уцелевших улан охватил какой-то суеверный страх.

О, если бы у них были кони, как охотно бросились бы они наутек! Но бедным животным досталось сильнее людей: все они были перебиты.

Уланам оставалось только поплотнее прижаться к земле. А кругом — ни ложбинки, ни камня, за которым можно было бы укрыться, лишь кое-где скудные клочья степной травы.

Молокососы же, хотя и уступали уланам в численности, были отлично укрыты от глаз противника.

— Пора кончать! — повторил Сорви-голова. — Нам нельзя терять времени, ведь путешествие только началось. Гром и молния! А как охотно уничтожил бы я целый полк этих проклятых улан!

Сорви-голова прекрасно научился у буров бить врага из засады. Он умел, не обнаруживая себя, следить за всеми действиями противника, мог незаметно для неприятеля изменить позицию или зайти врагу в тыл. Вот и теперь, зарядив свое ружье, он шепнул несколько слов Фанфану, а сам пополз по выбоине.

Уйдя метров на пятьдесят от своего товарища, Жан едва слышно свистнул сквозь зубы.

Фанфан тотчас же насадил на ружье шляпу и, вытянув в сторону руку, приподнял шляпу над выбоиной. Англичане клюнули на эту приманку и принялись нещадно ее обстреливать. Их головы чуть приподнялись над землей. Но для Жана Грандье и этого было достаточно. Паф! Паф!.. — раздались его меткие выстрелы. И тотчас же за ними последовали два других: паф, паф!.. Жан послал их наугад, целясь чуть повыше линии цвета хаки, по которой можно было узнать затянутые в мундиры спины улан. Наступила полная тишина. Потом от земли отделился один (всего один!) объятый смертельным ужасом человек.

— Погибли! Все погибли! — кричал он, размахивая белым платком. — Вы убили всех!.. Я сдаюсь, сдаюсь.

— Откуда он взялся? — удивился Сорви-голова, поднимаясь в свою очередь. — Значит, я все-таки промахнулся… Эй, Фанфан! Поднимайся! Победа за нами!

Улан подходил, шатаясь, растерянный, с обезумевшими от ужаса глазами.

— Руки вверх, молодчик! — скомандовал Сорви-голова Тот поднял дрожащие руки и, заикаясь, пробормотал:

— О нет, я не обману… У меня пропала всякая охота сопротивляться… Прошу только об одном: пощадите!

— Охотно, — ответил Сорви-голова, из обычной своей осторожности не опуская, однако, ружья. Внезапно его осенила мысль.

— Номер вашего полка? — спросил он улана, который дрожал и лязгал от страха зубами.

— Третий уланский, — с трудом ответил солдат.