Капитан Соври-голова

– Что ты мне про свои мысли кричишь! Ты мне про мои мысли кричи!

А Женька закричал:

– Свои мысли ты и сам знаешь! А мои не можешь прочитать, не можешь!

А Дима опять за своё:

– А я почему не могу их прочитать? Потому, что мой дым перепутался с твоим дымом и я не могу отличить свои мысли от твоих!

Женька заорал пуще прежнего:

– И всё ты врёшь! Мои мысли сейчас о том, что надо звонить по ноль один! А все остальные мысли – твои, а не мои вовсе!

И тут, вместо того чтобы сказать спасибо Женьке за помощь в прочтении мыслей, Дима вдруг ужасно рассердился:

– Некоторые типы говорят слова, чтобы скрыть свои мысли, только со мной такие штучки не пройдут! Нас не собьёшь!

Но к этому времени Женька уже так нахватался дыма, что ему всё равно было, что там думает о нём Дима, ему так стало всё равно, что он перестал помогать Диме читать мысли и совсем перестал интересоваться тем, что думает его троюродный брат. Он обернулся на дачу и увидел, что все окна у неё такие, как будто в комнатах кто-то проявляет при красном свете. Тут уж он просто завопил:

– Пожар! Пожар! Пожар!

Вероятно, его мысли о пожаре если не Димке, то кое-кому всё-таки удалось прочитать. Потому что над дачей вдруг появился в воздухе вертолёт, а со стороны речки, преодолевая дымовую завесу, стал подруливать катер речной милиции. А в глубине дыма за оградой раздались громкие голоса…

Как мама и папа Женьки и сестра Димки Зинаида наткнулись на них в чёрном тумане? Из-за чего мама упала в обморок? Что кричал командир пожарных, когда обнаружил дымовые шашки и не обнаружил никакого пожара? И что после этого началось? Как реагировала на всё соседка Женьки, ещё не успокоившаяся после истории с удавом? Почему милиционер с катера записал телефон? Чем пригрозил брандмайор Женькиному папе? Об этом нужно писать совершенно особенный рассказ. Сейчас можно сказать только о том, что Женька и Дима вели себя мужественно и героически. Дима потому, что это был его принцип. А Женька оттого, что уже ко всему привык. Конечно, как всегда, их спокойное состояние рухнуло, как только приехал врач на «скорой помощи». Он установил у обоих отравление угарным газом, правда не очень тяжёлое. Врач достал две кислородные подушки и заставил Женьку с Димой дышать кислородом. Потом он заставил нюхать нашатырь, потом заставил раздеться и растёр с ног до головы, а потом хотел обложить обоих грелками.

Дима всё терпел, но из-за грелок просто взбунтовался. Взбунтовался и Женька. Дима вопил, что он нигде не читал, чтобы, например, путешественникам, которые читали мысли с помощью дыма, давали после этого нюхать нашатырь и обкладывали грелками.

– Во-первых, – сказал Женькин папа, – вы дым не читали, вы его просто нюхали… Во-вторых, – сказал Женькин папа, – для того чтобы читать мысли на расстоянии, надо иметь не только расстояние, но и мысли…

Женьке показалось, будто отец хотел что-то сказать «в-третьих», «в-четвёртых» и «в-пятых», но доктор сказал, что им нужен полный покой и тишина. После этого все ушли. И Женька с Димой остались в полной тишине и в полном покое.

Если не считать покашливания, Женька и Дима лежали молча. Судя по выражению Диминого лица, он опять обдумывал что-то совершенно невероятное. Но с Женькой он пока об этом не разговаривал, и Женька вдруг забеспокоился, что Дима почему-то больше не хочет, чтобы он в чём-то невероятном участвовал. Но, убедившись, что ни с дымом, ни без дыма Дима всё равно не прочитает ни одной мысли, Женька, как всегда, но почему-то с ещё большим наслаждением предался своим ничем не выдающимся мыслям…