Капитан звездного океана

Мэстлин. В году одна тысяча шестьсот десятом по рождеству Христову.

Обширное и страшное одиночество

Легче, кажется, двигать самые планеты, чем постичь их движение.

Клавдий Птоломей

Будь проклят год одна тысяча шестьсот десятый по рождеству Христову!

Проклят будь год, когда ему, имперскому астроному Иоганнесу Кеплерусу, приходилось каждый божий день тащиться с протянутой рукой в казначейство. Подайте на хлеб и похлебку царедворцу его величества! Уплатите хотя бы малую часть из тех двенадцати тысяч флоринов, что задолжала математикусу казна за десять минувших лет! Явите милость и сострадание ему, жене его и трем малым детям! Помогите, чем можете, вдове Тихо Браге и осиротевшим чадам короля астрономии, безвременно покинувшего бренный мир!

Не подали милостыню, не уплатили ни флорина, сострадания не явили, не помогли чем могли. Иуда-казначей отделывался векселями (торговцы провизией хохотали математикусу в лицо, когда он предъявлял сии жалкие бумажки!). Император, как всегда, не скупился на обещания, но они ничего не стоили.

И тогда он решился на крайнее средство: объявил всему миру, что он, Иоганнес Кеплерус, нищ и наг, как все истинно великие люди. Так говорил когда-то Лаврентий Клаускус, магистр всех свободных искусств.

О телесной наготе своей и нищете возвестил математикус в книге «Новая астрономия, или небесная физика, сопровождаемая разъяснениями о движениях планеты Марс по наблюдениям благороднейшего мужа Тихо Браге». В посвящении императору его личный звездочет писал:

«Представляю вашему величеству важного пленника, сдавшегося после упорной и трудной борьбы… При всей человеческой изобретательности никому из смертных не удавалось до сих пор одержать над ним столь же решительной победы; тщетно астрономы обдумывали план битвы, тщетно пускали в ход все военные средства и выводили на бой свои лучшие войска… Марс смеялся над их ухищрениями, расстраивал их замыслы и безжалостно разрушал все их надежды. Он продолжал спокойно сидеть в укреплениях своих таинственных владений, мудро скрывая все пути к ним от разведок неприятеля.

Что касается до меня, то я прежде всего должен воздать хвалу самоотверженной деятельности и неутомимому усердию храброго полководца Тихо Браге, который непрерывно в продолжение целых 20 лет каждую ночь неустанно подсматривал все привычки неприятеля, раскрыв наконец план его войны и обнаружив тайну его ходов. Собранные им сведения, перешедшие в мое распоряжение, дали мне возможность освободиться от того безотчетного и смутного страха, который обыкновенно испытываешь пред неизвестным врагом.

Среди случайностей войны какие только бедствия, какие бичи не обрушивались на наш лагерь! Потеря славного полководца, возмущение войск, заразные болезни — все это часто ставило нас в отчаянное положение. Счастье и несчастье домашнее отрывало нас от дела. Наши солдаты, не получая жалованья, дезертировали целыми толпами; новобранцы не умели взяться за дело, и к довершению всего у нас не хватало жизненных припасов.

Но наконец неприятель стал склоняться к миру и через посредство своей матери Природы прислал мне заявление о сдаче в качестве военнопленного, и под конвоем Арифметики и Геометрии без сопротивления приведен был в наш лагерь.

С тех пор он ведет себя так, что можно верить его слову, и просит у вашего величества только одной милости. Вся родня его еще на небе: там остаются его отец Юпитер, Сатурн, его дед, брат его Меркурий и Венера, его сестра и возлюбленная. Привыкший к их царственному обществу, он очень скучает о них и сгорает нетерпением видеть их опять вместе с собою, пользующимися, как теперь он, гостеприимством вашего величества. Но для этого необходимо воспользоваться достигнутым успехом и настойчиво продолжать войну, не представляющую более опасностей, так как Марс теперь уже в наших руках. Поэтому я прошу ваше величество обратить ваше внимание, на то, что деньги — нерв войны, и благоволить приказать своему казначею выдать вашему полководцу необходимые средства для снаряжения новой экспедиции!..»

Так писал Иоганн Кеплер, вдохновенный звездовидец. Казалось бы, дело яснее ясного: истинная орбита Марса — эллипс[33], а не круг как полагали тысячи лет все астрономы, — наконец-таки установлена. Оставалось распространить найденные законы на все другие планеты солнечной системы. Но где изыскать средства для дальнейшей работы, вот в чем вопрос. Государь император, даже получив первый экземпляр «Новой астрономии», палец о палец не ударил, дабы чем-то помочь взывающему о помощи математикусу.