Капитанская дочка для пирата

Вздрагиваю и подхожу к двери. Стараюсь не сталкиваться с Энзо взглядом, ведь он просто прожигает меня насквозь. Ярится и шипит, как раненый зверь. Черные волосы упали на глаза, а под ними непогода и холод. Только минуту назад к себе прижимал, а сейчас…

Невольно вздрагиваю от колкой мысли.

Тихого голоска в голове, который шепчет, что мне понравилось. Что я хотела больше его рук, больше губ, больше прикосновений. И сбежала только из-за страха. Храбрилась, прятала волнение, но правда такова: мне страшно. Эти ощущения пугают меня. Это какое-то странное, новое, щемящее чувство. И для него у меня нет названия.

Это был далекий голос. Будто и не мой вовсе. Он бился во мне крохотной птичкой, рвался в небо, разламывал ребра новой и непонятной болью.

Недавно мечтала перерезать ему горло, а тут…стыд потеряла, дочь капитана.

Забыла, кто корабль твой потопил? Забыла, зачем ты здесь?

Не забыла.

Но разве это что-то меняет?

Подхожу к Бикулю и чувствую его теплое дыхание. Зеленые лианы оплетают меня в дружеской ласке, а я обнимаю кота за шею и прижимаю голову к груди. Поглаживаю за ухом и слушаю довольное урчание.

Он не предаст и успокоит, поможет в себе разобраться.

– Можешь отпустить, дружище. Энзо нужно выйти.

– Скажу подать завтрак, – ворчит пират и выходит, пряча взгляд. Смотрит куда-то в пол, рубашку так и не надел, в кулаке зажимает. – Будет шторм, Ария, – сообщает Энзо напоследок.

Дверь со скрипом закрывается, и замок щелкает.

Ладно. Просто отпусти ситуацию, Ария. Позволь ей течь свободно, как воде. Влага ускользает из рук, если пытаться сдавить ее силой. Посмотри, что будет дальше.

От завтрака я бы не отказалась. Голод после этого странного купания зверский проснулся, ничего не могу с собой поделать.

Расхаживаю из конца в конец каюты и поглядываю на Бикуля. Вспоминаю о сделке и хватаюсь за эту мысль, как за соломинку, чтобы не утонуть в страхе перед предстоящим штормом. Я дико боюсь гнева моря. Плаваю с пятнадцати, а пересилить себя так и не смогла. Впадаю в ступор, и все тут.

Беру медальон со стола и осматриваюсь по сторонам. Ничего острого. Можно, конечно, обыскать шкафы, но Энзо и так достаточно в бешенстве. Лучше быть паинькой, а то еще передумает насчет Бикуля.

Или насчет меня.

В голове не укладывается, что он, будучи бессмертным, столько мне позволял. Почему просто не взял то, что хотел? Я не могла причинить ему вред. Что ему стоило? Пират же.

– Потому что он не берет силой, – бормочу под нос и густо краснею. Сама себе не верю в этот момент, но разве я не права? Сколько у Энзо было возможностей? Сотни. Если не больше.

Бикуль тычется носом мне в бедро и тихо мяукает.

– Прости дружище, – треплю кота по зеленой шее, – не уберегла.

Прикусываю губу до болезненного укола и металлического привкуса и подношу медальон ко рту. Несколько тяжелых капель падают на резную крышку, и карта растягивается на столе во всем своем золотом великолепии.

Ищу глазами плед и с удовольствием в него заворачиваюсь. От вязанных нитей приятно пахнет морской солью и кипарисом.

Распускаю волосы, чтобы лучше просохли. Потом все равно заплету. С такими лохмами неудобно совершенно.

Тяжелые кудри падают на плечи и закрывают спину, а я встаю на стул и замираю над картой.

Даже не замечаю кровь, медленно засыхающую на подбородке.

Есть только я и золотое полотно. И мое будущее где-то там.

Не замечаю ход времени и не слышу, как дверь открывается. Реагирую только на глухой рык Бикуля.

– Убери собачку! – бросает с порога Энзо. Несет поднос с едой в одной руке, в другой завернутый куль из холщовой ткани. Он ступает осторожно, но уже не шатается, хотя еще морщится от движений.

– Бикуль, не тронь! – рявкаю и спрыгиваю на пол. Поднимаю руку, заставляя Энзо замереть на месте и становлюсь на колени рядом с котом. – Друг, – указываю на пирата, – друзей есть нельзя.

Бикуль тихо рычит и пытается отвернуться, но я хватаю его за шкирку и смотрю в желтые горящие глаза.

– Друзей есть нельзя. Ты понял?

Ответом мне было тихое недовольное рычание и тяжелый вздох.

Поднимаю взгляд на пирата и понимаю, что тону, не в силах отвернуться. Энзо рассматривает меня из-под ресниц, и его лицо совершенно ничего не выражает.

– Он больше не тронет. Я обещаю.

– Еще раз гаркнет, я его в каюту не пущу, – Энзо внезапно улыбается одними губами. Натянуто и угрожающе. Бросает взгляд на стол и приподнимает удивленно бровь, но не комментирует.

Идет дальше. Снова в глаза смотрит, а затем соскальзывает вниз: по губам, плечам и замирает на бедрах.

– Нашла что-то интересное? – показывает на стол. Ставит поднос на стульчик, а сам идет к кровати. – Извини, не смог ничего лучше найти в закромах. Надеюсь, тебе подойдет размер.

Он почему-то нервно сглатывает, только потом кладет куль и почти шарахается от него.

– И поешь.

Понимаю, что дверь он не закрыл намерено, и собирается уйти. Или сбежать.

Не хочу его останавливать, хотя при малейшей мысли о шторме содрогаюсь всем телом. Стыдно. Мне стыдно признаваться в этом страхе, но боюсь, что сердце разорвется, если останусь одна.