Капитаны песка

— Вы не знаете этих ребят. — И его неколебимая уверенность убедила Алберто и других. Решили попробовать: «попытка не пытка». Сейчас он рад, что пришел в пакгауз, и мысленно прикидывает, как лучше всего будет использовать «капитанов». Эти оборванные, полуголодные мальчишки сделают все, что потребуется. Он вспоминает, как показали себя их сверстники в Италии, в борьбе с фашистами, он вспоминает Луссо. И, улыбнувшись Педро, начинает излагать свой план: штрейкбрехеров на рассвете развезут по трем трамвайным депо. «Капитаны» должны будут разделиться на три группы и любой ценой не дать предателям вывести вагоны на линии. Педро слушает его и кивает, потом поворачивается к Жоану:

— Эх, был бы жив Безногий… Если бы Кот не отвалил в Ильеус… И Профессора нет… Уж он бы мигом придумал, как нам быть… А потом нарисовал бы, как мы дрались. Он сейчас в Рио живет, — поясняет он.

— Кто? — спрашивает Алберто.

— Да это мы его Профессором прозвали, а по-настоящему-то он — Жоан Жозе. Художником стал, картины в Рио пишет.

— Неужели это он и есть?

— Он самый.

— Я-то всегда думал, что это болтовня, не верил в эту историю, думал — газетное вранье. Ты знаешь, что он тоже — наш товарищ, настоящий товарищ?

— Он всегда был настоящим товарищем! — гордо отвечает Педро.

Студент продолжает размышлять вслух, а Педро, разбудив мальчишек, сообщает им о предстоящем деле. Слова его вселяют в Алберто уверенность в том, что все пройдет успешно.

— В общем, так, — подытоживает Педро. — Забастовка — это праздник бедняков, а все бедняки — друг другу товарищи. Значит, они — наши товарищи.

— Молодец! — искренне радуется студент.

— Увидите, как мы разделаемся с предателями! — отвечает Педро. — Я пойду с первой группой, Большой Жоан — со второй, Барандаи возглавит третью. В депо муха не пролетит. Мы свое дело знаем. Вот посмотрите…

— Посмотрю, — кивнул студент. — Я буду там. Итак, в четыре утра?

— Точно.

— До завтра, товарищи! — взмахнул рукой Алберто.

«Товарищи…» Какое хорошее слово, — думает Педро. Никто уже не спит в эту ночь. «Капитаны» готовят оружие к завтрашнему сражению.

Близится рассвет, тускнеют и гаснут звезды. Но Педро все видится на небе звезда с золотистой гривой — звезда Доры, и ему становится веселей. Если бы Дора осталась жива, она тоже стала бы товарищем, настоящим товарищем… Слово это — самое прекрасное слово на свете — горит у него на губах. Он попросит Долдона, и тот сочинит об этом самбу, и какой-нибудь негр, сидя на палубе своего баркаса, споет ее однажды ночью. «Капитаны» идут как на праздник, хоть и вооружены кинжалами, ножами, дубинами. «Капитаны» идут как на праздник, повторяет про себя Педро, потому что забастовка — это праздник бедняков.

На углу Ладейра-да-Монтанья они расходятся по трем направлениям. Большой Жоан возглавляет один отряд, Барандан — другой, а третий, самый многочисленный, поступает под начало Педро Пули. Они идут на праздник, — на первый праздник, который выпал им в жизни, хотя то, что предстоит им сейчас — не детская забава. И все-таки это праздник, праздник бедняков, а значит, и их тоже.

Солнце еще не успело согреть землю. Возле депо их поджидает Алберто, и Педро, улыбаясь, поворачивается к нему.

— Идут, — говорит студент.

— Подпустим поближе, — отвечает Педро и видит на лице Алберто ответную улыбку.

А студент и вправду восхищен этими мальчишками. Он попросит, чтобы комитет разрешил ему работать с ними. Вместе они горы своротят!

Штрейкбрехеры идут плотным строем. Впереди шагает хмурый американец. Они подходят к воротам депо, и вдруг неизвестно откуда — из тьмы, из каких-то закоулков, точно легион бесов из преисподней, налетает на них орава оборванных мальчишек. Они преграждают им путь, и штрейкбрехеры останавливаются. Мальчишки падают на них как лавина, сбивают с ног приемами капоэйры. бьют палками и уже успели обратить кое-кого в бегство. Педро валит наземь американца, несколько раз с размаху ударяет его кулаком в лицо. Мальчишки наседают со всех сторон, они проворны и неуловимы, многочисленны и свирепы, как черти, вырвавшиеся из ада.

Вольный неумолчный хохот звучит в предутреннем сумраке. Сорвать забастовку не удалось.

С победой возвращаются и Жоан с Баранданом. Студент Алберто смеется так же громко и весело, как «капитаны», а потом, в пакгаузе, к вящей радости мальчишек, он говорит:

— Ну и молодцы же вы! Ну, молодцы!

— Настоящие товарищи! — добавляет грузчик Жоан де Адан.

В шелесте ветра, в стуке сердца слышится это слово Педро Пуле, музыкой звучит оно у него в ушах.

— Товарищи.

Барабаны зовут в бой

Забастовка окончилась победой рабочих, но студент Алберто по-прежнему захаживает в пакгауз, ведет долгие разговоры с Педро. Постепенно превращает он воровскую шайку в ударный отряд.

Однажды, когда Педро, надвинув берет на глаза, посвистывая, лениво шагает по улице Чили, кто-то окликает его:

— Пуля!

Он оборачивается и видит перед собой Кота во всем его великолепии: галстук заколот жемчужиной, на мизинце — перстень, голубой костюм, лихо заломленная фетровая шляпа.

— Кот! Неужели это ты?

— Пойдем отсюда — затолкают…