Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора

Начальники штабов попросили Сакомидзу подготовить встречу с Того. Секретарь ожидал, что станет свидетелем острой конфронтации. Поэтому, чтобы создать соответствующую атмосферу, он распорядился сервировать чай и открыть бутылку виски, которая хранилась на важный случай, как этот. Но штабисты намеренно отказались от угощения.

Умэдзу и Тоёда явно хотели, чтобы Того отказался от расширенных переговоров с противником. Два часа они самым внимательным образом изучали актуальную ситуацию и не пришли ни к каким выводам. Единственно, чего удалось добиться, — это то, что подчиненные и Умэдзу, и Тоёды в их штабах узнали о намечавшейся конференции. Они верили, что будет достигнут прогресс в создании условий, которые спасут военных от унижения, а нацию — от позора.

Было около 11 часов ночи, когда Того, Умэдзу и Тоёда собрались расходиться. Именно в эту минуту в комнату ворвался вице-адмирал Ониси. Он схватил Тоёду за рукав и завопил, что он только что был у принца Такамацу, младшего брата императора, которого он пытался уговорить повлиять на его величество и адмирала Ёнаи, чтобы те решились на последнюю битву и защитили отечество. Он не только не убедил принца, но был подвергнут разносу. «Вы, — говорил он, обращаясь к Ониси, — должны изменить свое мнение, но не Ёнаи. Вы не предложили никакого плана для спасения ситуации; вы не способны выиграть решающую битву, не выполняете своих обещаний. Вот почему император потерял доверие к флоту».

Ониси, создатель и духовный отец корпуса камикадзе, был весь в слезах.

Специалист по самоубийствам обратился с горячей речью к Умэдзу и Тоёде. Приемлем ли американский план или нет, сейчас речь не о том. Фундаментальная проблема состоит в том, что вооруженные силы потеряли доверие императора, своего главнокомандующего. Вот почему, предложил он, «мы должны представить императору план, как нам добиться победы, и попросить рассмотреть его. Если мы будем решительны и готовы принести в жертву двадцать миллионов японцев, готовых умереть в атаках камикадзе, то победа будет за нами!»

Генерал Умэдзу и адмирал Тоёда наблюдали за Ониси так, словно это было некоторое существо, которое они видели впервые. Их молчание было красноречивее любого ответа. Ониси повернулся к Того: «Каково мнение министра иностранных дел?»

Того медленно произнес: «Если бы у нас была реальная надежда на победу, ни один человек ни на минуту не стал бы сомневаться, принимать ли нам Потсдамскую декларацию; но выиграть одну битву не означает для нас выиграть войну».

С этими словами министр вышел из комнаты в темноту ночи, озаряемую вспышками молний под шум ливня. Он зашел в расположенный поблизости офис министерства, чтобы просмотреть телеграммы из зарубежных корпунктов и переведенный текст иностранных радиопередач. Опасность, грозившая Японии, только выросла, судя по поступившим сообщениям. Терпение стран мира быстро истощалось по мере того, как японская сторона продолжала все так же медлить с окончательным ответом.

На пути домой, в то время как в эту токийскую ночь Анами прибыл на полуночное рандеву с конспираторами, Того размышлял: «Даже если мы будем готовы пожертвовать жизнями двадцати миллионов японцев, все они погибнут под огнем пулеметов и танков. Мы можем вытерпеть многое, если это поможет нам; но размахивание военными бамбуковыми копьями и луком со стрелами не обещает нам ничего». Он с сожалением покачал головой. Незнание военными современных методов ведения войны было вне его понимания.

День адмирала Ониси еще не совсем закончился, как и день Сакомидзу. Секретарь все еще работал в своем офисе, пытаясь найти выход из тупика. Он постоянно пытался получить разрешение от начальников штабов созвать немедленно Императорскую конференцию. Умэдзу и Тоёда отказывались даже обсуждать этот вопрос. Чем дольше затягивался этот обмен мнениями, тем больше их это устраивало. Теперь Сакомидзу сидел и читал переводы иностранных радиопередач, тон которых становился все более саркастичным в отношении Японии. Он решил, что уже ничего больше не удастся сделать до утра, когда к нему в кабинет зашел скорбный Ониси.

Заместитель начальника штаба флота и старый друг Сакомидзу, Ониси жаловался ему: «Мы искренне стремились добиться победы. Но сейчас, на финальном этапе, я вижу, что нам не хватало убежденности. Если мы будем теперь достаточно решительны, мы обязательно повернем ход военных действий в нашу пользу». Ониси, взяв секретаря за руки, патетически воскликнул: «Вот именно в данный момент неужели мы не сможем найти способ продолжить войну?»

Однако Сакомидзу знал слишком хорошо, что Япония не может позволить себе ту победу, о какой говорил Ониси. Подобная бойня, произойди она, будет стоить гораздо дороже, чем поражение. Япония была поистине подобна карпу на разделочной доске.