Капкан для Бешеной

Пожав плечами, она скомкала листок, бросила под ноги и пошла дальше, к зданию управления. Пышность пышностью, но вряд ли кто-то поднял бы в воздух боевые вертолеты, час полета которых обходился в жуткую сумму, чтобы только разбросать над городом праздничное конфетти, цветные никчемушки. У Глаголева свои заморочки и многоходовые комбинации, он начал работать… С вялым любопытством она вспомнила, что многое так и не сумела разгадать: скажем, кто все-таки убил Маргариту Монро? Что там было на уме у Волховича – с самого начала он работал на Глаголева? Искренне верил до какого-то момента, что и впрямь получит генеральские звезды от Вольной Сибири?

С самого начала оставлял себе лазейку, работая на обе стороны?

Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Главное, она твердо верила, что не могла ошибиться, что рассчитала все правильно, а все остальное было – пустяки и лирика…

Она вошла в просторный, тихий вестибюль. Ребята в дежурной части красовались в выходной форме – как и ее верный сподвижник, он же незадачливый любовник, ля кадет Теодор. Федя, при начищенной достопамятной медали, врученной за прошлогодние подвиги под чутким руководством Даши, нервно маялся в углу, при виде своей рыжей мечты просиял самым откровенным образом. Поневоле приятно, когда на тебя пялятся обожающе…

– Фуражку сдвинь правее, – сказала она, подойдя вплотную. – Как гласят правила, центр кокарды должен находиться над переносицей, а у тебя он где? И соберись, друг Теодор, начинаем работать…

Подошла к запертой изнутри двери, на ходу помахав рукой. На нее недоумевающе воззрились, Лаевский торопливо кинулся открывать, отступил, давая дорогу:

– Ты откуда? Говорили же, тебя на неделю в Куруман послали с группой…

– Болтают… – сказала она, не входя внутрь, тихо спросила: – Галахову был какой-нибудь пакет?

– Только что, ясновидящая, – сказал Лаевский весело. – Целый пакетище. Припер какой-то офицерик, сам и отнес… Ты что, тоже дежуришь?

– Как все, – сказала она, захлопнула дверь и махнула Феде.

Коридоры были пустыми, стояла тишина – всех, кого только можно было, наладили охранять общественный порядок. Даше нестерпимо захотелось вдумчиво исследовать свою одежду – она знала Глаголева, чертов викинг наверняка распорядился налепить ей на куртку крохотные микрофончики, манера у человека такая, привычки устоявшиеся… Только времени нет – ну и плевать, обойдется…

В тупичке-предбаннике у кабинета Галахова стол секретарши был пуст – полковник, надо полагать, дал выходной химической блондинке Елизавете Сергеевне, с которой у Даши была давняя и взаимная неприязнь. Зато у двери расположился незнакомый капитан в полевой форме военного образца с милицейским шевроном, и на коленях у него красовался матово-черный «Кипарис». Судя по столь мизерным мерам предосторожности, Галахов оказался все же из категории придурков – в своем роде, господа, в своем роде…

Капитан вскочил, успел даже мяукнуть что-то запрещающее, но Даша четко влепила ему «орлиный клюв» под горло, подсекла, ухватила за кисть и отправила в дальний угол приемной, где он и приземлился. Перебросила Феде автомат, достала наручники и в два счета приковала запястье капитана к его же собственной лодыжке. Распорядилась:

– Стереги орелика. Если появятся военные – капитулируешь…

Решительно потянула на себя дверь кабинета, оказавшуюся незапертой – бог ты мой, скольких уже погубило самомнение, а уроки все не впрок… – вошла, звонко защелкнула за собой замок. Криминальный ТТ с глушителем, «китаёза глухой», был уже в руке. Передвинулась влево, чтобы держать в поле зрения и двух мужчин, и дверь, усмехнулась:

– Здорово, путчисты!

Галахов так и остался сидеть, зато сердечный друг Роман Фирсов непроизвольно дернулся было, но тут же опустился на стул, когда солидно выглядевший черный глушитель слегка дернулся в его сторону.

Обстановка самая рабочая – оба в штатском, без пиджаков, узлы галстуков полураспущены, на столе два радиотелефона, какие-то бумаги, рядом с грудой картонных полосок и огромным вскрытым пакетом лежат перехваченные синей изолентой тротиловые шашки, пучок проводов, еще какие-то блестящие крохотные штуки…

Она бросила быстрый взгляд на рации, убедилась, что обе отключены, распорядилась, глядя в глаза Галахову.

– Послание бросьте сюда. Заверните в него зажигалку и пустите по столу в мою сторону… Ну?

Сразу видно, что оружия при обоих нет. Галахов и не пытался орать, изображать деланное возмущение – просек все мгновенно, с кривой застывшей улыбочкой завернул свою блестящую зажигалку в листок бумаги с машинописным текстом, шумно толкнул по столу. Даша перехватила комок на лету, расправила. Громко прочитала: