Капкан на наследника

Несколько секунд он пристально рассматривал меня, потом откинулся назад и скрестил руки на груди:

— Что-то в тебе не так, Дог. Какой-то ты странный.

— Постарел?

— Нет, не то.

— Может, поумнел?

— Да мы все потихоньку к тому идем.

На этот раз настала моя очередь выдержать паузу.

— Не все.

Он улыбнулся, в глазах заплясали огоньки.

— Плохо, что ты не особо нравился старику.

— А с чего бы ему любить меня? Не так уж многого он и хотел, всего лишь законного наследника, и что получил? Мою мать обрюхатил странствующий буфетчик, и нет ничего удивительного в том, что меня держали за семью замками, лишь бы сохранить честь семьи.

— Ты в курсе, что твоя мать все же вышла замуж за твоего отца?

— Конечно. У меня до сих пор сохранилась копия их брачного свидетельства. Она сама рассказала мне.

— Как ты думаешь, почему она никогда не упоминала об этом?

— Может, все дело в той же фамильной гордости.

Лейланд Хантер оперся на стол и наклонился вперед:

— Если бы старик знал об этом, все могло бы быть иначе.

Я вынул из пачки сигарету и прикурил ее.

— А кто жалуется? Все, чего я хочу, — это мои десять кусков. Обычная практика для нашей семьи с тех пор, как у них появились рабы и служанки, не так ли? От тебя откупаются, дают пинка под зад, и дело в шляпе. Гнусные выходки хозяев забыты.

— Ну-ка, ну-ка, продолжай свои инсинуации, интересно послушать, — устроился поудобнее Хантер.

— А почему бы и нет? Если за этим делом ловили мальчишку, то просто смеялись над его проказами. А если попадалась наследница, носительница родовой фамилии, то ее клеймили позором.

— Тебе надо было стать адвокатом.

— Скажем так, я просто философ, — усмехнулся я.

— Никакого камня на сердце?

— С чего бы это?

— Все другие получили долю в «Баррин индастриз». Твои двоюродные братья Альфред и Деннисон — президент и председатель правления. Веда, Пэм и Люселла владеют большей частью акций, дядюшки и тетушки заправляют делами из своих особняков в Мондо-Бич и Гранд-Сита, устраивают балы для новичков и свадьбы, которые потрясают воображение.

— Что-то не особо весело звучит.

— И вот теперь ты вернулся.

— Обещаю не портить им вечеринку. Все, что мне надо, — это мои десять кусков.

— В завещании указаны не совсем обычные условия. Если ты хоть раз за всю свою жизнь оступился…

— Мне приходилось убивать, или забыл?

— Это не в счет, тогда шла война. И ты был обязан делать это.

— Ну, завалил несколько дамочек на сеновале.

— Даже это приемлемо. Мальчишки — прирожденные авантюристы.

— Я не мальчик.

— Это точно.

— Тогда ближе к делу.

— Какова вероятность того, что какая-нибудь женщина может заявить, будто вы с ней… э-э-э… имели… скажем так, незаконные связи?

— Теперь я вижу, что ты и в самом деле адвокат.

— Ты не ответил на вопрос.

Я пожевал бычок и, ухмыляясь, откинулся назад.

— Я же не совсем ненормальный, старина. Я не раз и не два снимал шлюх и рад признаться в этом. Скажу больше, счастлив, что они тоже признают это. У меня отличные рекомендации.

Старик захохотал и снова откинулся в кресле. Лицо испещрили морщинки.

— Дог, да ты совсем еще щенок! Если будешь нести подобную чушь, то можешь распрощаться с наследством. Помаши своим десяти тысячам. Почему бы тебе не приврать немного?

— Я не такой спец во вранье как мои родственнички. Черт подери, даже когда я говорил правду, меня, бывало, распинали как последнего лгуна, так где же та грань между истиной и ложью? Все, чего я хочу, — это мои десять кусков.

Бой старомодных настенных часов прозвучал как знамение. Я смотрел на семейного адвоката и знал, что он вынужден озвучить приговор, который ему ужасно не хочется произносить. Я сидел и ждал. История эта стара как мир, но мне просто хотелось еще раз выслушать ее и убедиться в том, что ничего не изменилось.

— Никто не хочет, чтобы ты получил эти деньги, — выдал он наконец.

— Это же мизерная часть от их миллионов. Так зачем же тревожить скелет в шкафу? Не лучше ли смириться?

— Ты когда-нибудь читал отчеты о котировках акций, Дог?

— Ну, почитываю иногда, — пожал я плечами. — Они часто меняются, а я ненавижу играть.

— «Баррин индастриз» дышит на ладан.

— И десять тысяч окончательно доконают ее?

— Не совсем так. Завещание старика должно быть согласовано с завещанием его отца, и если у тебя на руках имеется копия брачного свидетельства твоей матери, то ты вполне можешь претендовать на право называться первым наследником.

— Да это просто фотокопия, сделанная лет сто тому назад. Филькина грамота. Насколько я понимаю, ты в курсе, что контора, в которой была сделана эта запись, сгорела, а священник и все свидетели давным-давно отправились на тот свет.

— Да, мне это известно. А ты-то как об этом узнал?

— Хотел убедиться, вот и все. — Я вынул изо рта окурок и бросил его в пепельницу, стоявшую на столе. — Значит, десять кусков мне не светят?

— Ничего не светит, Дог. Извини.

Я встал и лениво потянулся. На улице стоял прекрасный денек, и я собирался неплохо провести время.

— Поспорим? — спросил я.

— Только не с тобой, — ответил он. — Из всех родственничков именно ты унаследовал твердую линию рта своего деда, его волосы и даже манеру держаться.