Капкан на охотника

Немного помедлив, мой собеседник, словно справившись с собой, вдруг меняется в лице, демонстрируя вежливое расположение:

— Так вы, говорите, из издательства? Я её брат. Но ведь Лариса… — он не договаривает фразу.

— Да-да, и это очень печально, — делаю я постную мину. — Такая потеря для нашего издательства и её читателей… Но, понимаете, в чём дело… Мы сейчас работаем над изданием последнего романа вашей сестры «Скажи счастью «да». Неожиданно возникли проблемы. Публикация романа под вопросом… Узнав из газет, что вы прибыли в наш город после смерти сестры, я ехала сюда именно с надеждой случайно вас здесь застать — и вот, мне повезло…

Я останавливаюсь, делаю паузу «по Станиславскому», чтобы клиент дозрел, и делаю ход конем:

— Вы разрешите войти? Согласитесь, на лестничной площадке не очень удобно обсуждать такое.

Моё вдохновенное враньё в сочетании с широко раскрытыми невинными глазами, толстой папкой в руках и очками на носу, очевидно, оказывает нужное действие на господина Берсеньева, или какая там у него фамилия. Он снимает дверную цепочку и приглашает меня войти.

Я перешагиваю через порог, Константин закрывает за мной дверь, запирает ее на замок и отступает на пару шагов и произносит:

— Так значит, я уже попал в газеты? Не знал…

И тут раздается женский голос:

— Котя! Кто там?

Глава 29

— Наточка, тут девушка из ларочкиного издательства. Говорит, что у них там какие-то проблемы с выходом в свет последнего романа Лары, — кричит «то ли Берсеньев, то ли нет» через плечо куда-то вглубь квартиры. — Иди сюда, зайка!

Вновь обернувшись ко мне, он добавляет:

— Вам повезло. Приди вы чуть раньше — не застали бы нас. Мы только вернулись.

Я прижимаюсь тылом в угол между дверью и вешалкой, готовясь к встрече с этой «зайкой» — еще одним персонажем моего личного триллера, пока не представляя, что эта встреча мне сулит.

Из находящейся прямо по курсу кухни выходит… Да нет, «выходит» — неподходящее слово. «Выносит себя» — да, это точнее. Так вот, из кухни выносит себя походкой «смерть мужчинам» яркая, эффектная девица лет двадцати пяти, не больше, в вечернем платье стоимостью, наверное, в полгода моего редакторского труда и со стаканом в руках. Судя по тому, что прозрачная жидкость налита в нем почти до краев, остается надеяться, что в нем вода, а не водка.

У девицы ярко рыжие волосы — крашеные или нет, но они ей очень идут. Такая не затеряется ни в какой толпе. Высокий рост, высокая грудь, высокая прическа — сочетание, бьющее мужиков наповал.

Ну, я-то не мужик. Устояла на ногах. Хотя, признаюсь, испытала легкий комплекс по поводу собственного затрапезного вида трудяги, возвращающейся домой «от станка».

— Добрый вечер, — тем же голосом «Пионерской зорьки», что и прежде, рапортую я, изо всех сил стараясь выглядеть как можно моложе и глупее. — Я из издательства «Пегас». Галина Михайловна Сурикова.

И чего это мне взбрело в голову представляться Галочкой из рекламного отдела? Теперь вот надо не забыть в процессе разговора эту легенду.

Родственник Ларисы окидывает меня странным взглядом с ног до головы и произносит в ответ:

— А меня зовут Константин Геннадьевич Курицын.

Ее брат — Курицын? Мда, похоже, Берсеньевой Лариса стала после какого-нибудь замужества. А может, это у нее был псевдоним? Никогда не интересовалась.

— А это Наточка, моя жена, — кивает на рыжую «зайку» мой визави.

Тут уж я не отказала себе в удовольствии мстительно подумать, что вместе с набитым кошельком Константина Геннадьевича к Наточке, похоже, перекочевала и фамилия мужа, став, скорее всего неслабой ложкой дегтя в ее судьбе. С такой внешностью — и Курицына. Ха! Это ж маленькая личная трагедия.

Я повернула голову к мадам Курицыной:

— Наталья… — я вежливо повесила паузу, давая понять, что хотелось бы узнать ее отчество. Не Наточкой же мне ее называть!

— Натэлла… Николаевна…

О как! Натэлла! Ни больше ни меньше. Готова поспорить, что «Натэлла» появилась в паспорте уже после «Натальи», выданной в шестнадцать лет.

Для убедительности я поглаживаю папку у груди и продолжаю:

— Видите ли, в процессе работы над рукописью обнаружилось, что Лариса Геннадьевна, очевидно, по рассеянности, не предоставила две заключительные главы романа. Мы с ней созванивались незадолго до её смерти, и она сказала мне, что подготовила недостающий материал. Вы не могли бы посмотреть на её рабочем столе, если вам не трудно? Ведь без этого материала книга не может выйти в печать.

Выложив Курицыным эту туфту, шитую белыми нитками, я надеюсь только, что они примут её за чистую монету.

Просветив меня взглядом, словно рентгеном, с ног до головы и, похоже, убедившись, что я как объект типа «женщина» не представляю адюльтерной опасности для семейного гнезда Курицыных и меня можно оставить наедине с мужем, Ната-Натэлла лениво произносит:

— Я попробую поискать то, что вам нужно, если вы подождёте немного здесь, в коридоре. Котя, постой пока тут.