Капкан на охотника

— Нет.

— Вы помните текст этого объявления?

— Только приблизительно. Что-то про знакомства через Интернет, буквально пара строчек, номер телефона и женское имя.

— Какое?

Изящным движением кисти я нарисовала в воздухе математический знак бесконечности.

— Не помню точно. То ли Ирина, то ли Марина.

— А номер телефона?

Я посмотрела на капитана Гуляева, как на ненормального. Неужели сам он держит в памяти кучу ненужных телефонов?

— Тем более не вспомню. Кажется, в нём было несколько одинаковых цифр. Семёрок или двоек. Я в тот же вечер выбросила этот листок. К сожалению, это всё, чем я могу вам помочь, — попыталась я дать понять Анатолию Петровичу, что пора свёртывать нашу беседу — перерыв-то не резиновый.

Товарищ следователь намёка не понял и продолжил свой допрос как ни в чём не бывало:

— Скажите, Агата звонила по номеру, указанному в объявлении, в вашем присутствии?

— Нет, она звонила из коридора, а я находилась в комнате.

— Вам был слышен разговор?

— Нет.

— Она пересказала вам после содержание разговора?

— Нет, сказала только, что на следующий день у неё назначена встреча по этому поводу.

— С кем?

Во мне уже начало вскипать тихое раздражение от этого пинг-понга из вопросов и ответов. Но не пошлешь ведь капитана милиции открытым текстом.

— Понятия не имею. Наверное, с этой Ириной-Мариной.

— Скажите, а не хранила ли Агата у себя каких-то очень ценных вещей? — круто сменил тему Анатолий Петрович.

— Коллекцию фамильных бриллиантов? — не удержалась и уже в открытую съязвила я.

— Зря иронизируете по этому поводу, Татьяна Владимировна. Я пытаюсь найти причину, по которой ваша подруга была убита. Вполне возможно главной целью преступника были какие-то ценности.

— Какие там ценности! Да, Агата рассказывала мне, что прабабушка её была известной оперной певицей, всю жизнь собирала коллекцию живописи. Но за годы войны почти вся коллекция разошлась в обмен на продовольствие — только так членам семьи и удалось выжить в блокадном Ленинграде. Потом семья ещё несколько раз переезжала, а, как известно, один переезд равен двум пожарам, так что от всего былого великолепия в семье осталась всего одна небольшая картина. Агата называла мне имя художника, кажется, Коровин, не помню точно. Я в живописи не очень-то разбираюсь. Агата говорила, что это полотно дорого стоит, но продавать она его не собирается, потому что это память от бабушки, так оно и висит у неё в комнате.

— Вы имеете в виду пейзаж над диваном? — перебил меня Анатолий Петрович.

— Да.

«Раз Гуляеву известно, что это был именно пейзаж и что висел он над диваном, значит, картина осталась на месте», — сообразила я.

— Было ли в комнате ещё что-то ценное?

Я пожала плечами:

— Ну, музыкальный центр, телевизор, сервиз фарфоровый, тоже доставшийся в наследство… Она любила хорошо одеваться, на это всю зарплату тратила: шуба у неё была из нутрии, платьев, костюмов куча, бельё дорогое.

— Драгоценности?

— Были у неё какие-то цепочки, колечки. В основном подарки от мужчин. Она их особо не прятала, держала в жестяной коробке из-под чая на трюмо. Там же хранила и деньги.

Анатолий Петрович что-то записал в маленький блокнотик и задумчиво произнёс:

— Марку музыкального центра случайно не помните?

— Да я её никогда и не знала.

— Гм, ладно, — наконец-то Анатолий Петрович поднялся из-за стола и потянулся за своей курткой.

— И последний вопрос, — произнёс он, уже застегнувшись на «молнию» и взяв под мышку свою коричневую папку. — Скажите, вы случайно не знаете среди близких знакомых Агаты высокого широкоплечего мужчину?

— Ну, таких у нее был не один десяток. Вы уверены, что с этим человеком у Агаты был роман?

— Мужчина с такими приметами был, по словам соседки, у Агаты в день убийства.

Я уверенно помотала головой:

— Если у неё и был этот мужчина, то уж не по амурным делам, это точно. Со своими кавалерами она предпочитала встречаться на их территории. Это правило она соблюдала строго.

— Что ж, спасибо вам за содействие. Позвоните мне, если вспомните что-нибудь ещё. Вот моя визитка. Здесь служебный и сотовый.

Я растягиваю губы в вежливую улыбку, беру визитку, мы прощаемся, и я провожаю взглядом до выхода из кафе невысокую фигуру товарища Гуляева.

Вечером, возвращаясь после работы, я пытаюсь найти то самое объявление на стене дома у автобусной остановки.

Увы! Мои попытки безуспешны. Судя по всему, оно уже кем-то сорвано, и на его месте красуется теперь фотография неестественно улыбающейся женщины в купальнике, с закинутыми за голову руками и выпяченным вперёд плоским животом. «Хотите узнать, как похудеть?» — вопрошает рекламная дива.

Чувствуя, как во мне вскипает прилив весёлого хулиганства, я не выдерживаю, достаю из сумки фломастер и пишу под вопросительной фразой своё резюме: «Не надо много жрать!»

Дав этот совершенно бесплатный, выстраданный на собственном опыте, совет всем желающим, я топаю домой, чувствуя, что отступившее на мгновение мрачное настроение, вновь начинает одолевать меня.

Глава 6