Капрал Серов: год 1757

До выстраивающегося в боевой порядок строя вражеских кирасиров метров триста-четыреста. Пока мы идем – они успеют ударить во фланг завязшей в перестрелке линии генерала Леонтьева. Леонтьевские нам сегодня хорошо помогли. Они связали боем вражеский заслон и дали нам возможность ударить в спину пруссакам, которые почти добили многострадальный Второй Московский. Теперь надо вернуть парням должок. Связать боем вражьих конников и не дать им пройтись по тылам линии.

Нелидов командует, и наша линия растягивается в построение в две шеренги вместо привычных четырех.

– Стой! Целься!

До врага метров триста, не добьем… Но приказ есть приказ. Вскидываю мушкет к плечу.

– Два пальца выше, – подсказывает Ефим.

Линия мушкетов едва заметно задралась вверх.

– Пали!

Щелчок, искра… Выстрел! Линия окутывается пороховым залпом. Я в голос отбиваю двенадцать счетов на перезарядку, вторая линия выходит из-за наших спин и идет вперед.

– Молодец капитан! – восхищенно цокает языком Ефим.

Мы дали один залп, после чего барабанный бой погнал нас вперед. Минут через пять я понял, за что Ефим похвалил капитана. Прусские кавалеристы уже изготовились к атаке на увязший в перестрелке Углицкий полк и даже не обратили внимания на появившуюся угрозу в нашем лице. До нас далеко, они все успеют… Нелидов растянул наши шесть рот почти на все поле, создав видимость большого войска, и дал залп, чтобы пороховой дым не позволил разглядеть глубину нашего построения. Это сработало. Кирасиры противника отвлеклись от Углицкого полка и начали перестраиваться в нашу сторону.

Сблизившись на двести шагов, наша линия дала еще один залп. С такого расстояния мы, разумеется, ни в кого не попали, но прусские конники заволновались, по их рядам прошла какая-то рябь. Тем временем Углицкий полк все-таки заметил опасность и начал загибать фланг, превращая линию своего полка в некое подобие однобокого каре.

Снова барабаны. Снова идем вперед тонкой линией. А пруссаки стоят. Им бы сейчас в галоп сорваться – и тяжелые кирасиры снесут нашу тонкую линию, даже не заметив.

Но нет, видимо, генерал Шорлемер видит себе ситуацию совершенно иначе. Проревели рожки, забили маленькие кавалерийские барабанчики, и прусская конница потянулась влево, на юг, в сторону деревни Мешулин.

– Стой!

Барабаны дублируют команду капитана.

– Каре!

Такие экзерциции мы отрабатывали сотни раз. Капральства одно за другим уверенно выполняют маневр, превращая линию полка в большой ромб.

– Час назад вон там, за деревнями, еще один полк кирасиров ехал, – проворчал оказавшийся рядом Ефим, – ну как сейчас навалятся на нас, пока мы одни в чистом поле…

Со стороны деревни Удербален показалась пара конных, которые во весь опор понеслись к нашему каре.

Посыльные. Интересно, с хорошей новостью или с плохой?

– Эй, румянцевские! Где полковник Яковлев? Кто командует? – запыхавшись, спросил подскакавший всадник.

О, а я его знаю! Это ж из кирасирского полка, которого мы зимой встретили под Псковом. Строгинов, кажется?

– С какой целью интересуешься? – отвечает вышедший из строя Нелидов.

– Вам приказ генерала Апраксина. Двигайте вон туда, – кирасир махнул рукой на юго-запад, – занимайте деревню Гросс-Егерсдорф.

– А кто поддержит? У меня по правую руку полк прусских кирасиров висит. И где-то у вас там за деревнями еще бегают. Ну как вдарят с двух сторон?

Кирасир Строгинов вдруг разулыбался до ушей:

– Не вдарят! Тут такое было, вы бы видели! Казаки ложное отступление сделали, а пруссаки поверили. Да и мы поверили, был грешок. Думали – все, струсили казачки. А это их казацкая хитрость оказалась. Пруссаки за ними погнались – и прямиком грудью пушкарям на картечь. Пока суд да дело – пехота Псковского полка им путь к отступлению перекрыла, и все, нет больше конницы Гольштейна. А как генерал Фермор со своими подошел – дивизии генерала Дона и генерала Калнейна бой не приняли, развернулись и в лес удрали. Не боись, пехота! На юге нет никого. Занимайте Гросс-Егерсдорф и собирайте пленных!

Нелидов пожал плечами и нашел взглядом поручика Нироннена. Тот все понял, вышел из строя и принялся рассылать посыльных в остальные роты нашего сводного полка.

А болтливый кирасир Строгинов добавил восхищенно:

– Ну вы молодцы, румянцевские! Всю баталию с ног на голову перевернули! Я всегда говорил, что генерал Румянцев далеко пойдет, попомните мои слова!

Я огляделся. Чуть левее того места, где недавно бились в штыки наши вышедшие из рощи полки, в сторону Зитерфельде на юг маршировали развернутые линии Ростовского, Нижегородского, Муромского и Вятского полков. Третья дивизия генерала Фермора наконец-то вступила в бой.

Прусский командующий, видимо, тоже увидел эти линии. Эффект внезапности реализовать не удалось, и теперь вышедшие из теснины лагеря под Норкитеном остальные войска нашей армии начинают методично реализовывать численное преимущество. Дальше продолжать сражение не имело никакого практического смысла, и прусские сигнальщики пробили бой-сигнал к отступлению.

* * *