Капрал Серов: год 1757

С невысокого холмика можно разглядеть бесконечную красно-белую войсковую колонну, зигзагом ползущую вдоль берега. Белые нательные рубахи солдат на бледно-желтой песчаной дороге, красные камзолы отдыхающих смен чуть глубже в лесу, отдельные всадники-офицеры, разъезжающие по своим делам вдоль колонны. А в мутном сером море у самого горизонта виднеются паруса кораблей Балтийского флота, неспешно плывущие на юг.

Рядом тяжело присел Ефим, утирая со лба пот.

– Ну вот, крестничек. Вот это я понимаю – гимнастика! А не эта твоя беготня по утрам!

Я устало вздохнул и ткнул пальцем в сторону парусов на горизонте:

– Злыдни морячки, конечно. Им что, трудно было у Мемеля разгрузиться, что ли? Плыть-то всяко легче, чем идти!

– Скажи спасибо, что хотя бы семьдесят верст провезли! А то ведь могли бы и в Либаве выгрузиться! – усмехнулся Ефим. – Вилим Вилимович, говорят, изначально так и хотел. Наше счастье, что приказ выступать привезли до того, как наши приступили к разгрузке.

– Да уж. Мы б тогда до зимы эти медные горшки по пескам тащили!

– Эк ты, Жора, завернул! Горшки!

– А что? Горшки и есть! Вот пушки – это я понимаю! Орудие! Артиллерия! А мортиры – это что такое? Обычный горшок, только тяжелый. Зачем такое недоразумение с собой тащить?

Ефим покровительственно похлопал меня по плечу:

– Обожди. Увидишь их в деле – все вопросы сами отпадут.

– Угу. Если пупок раньше не развяжется.

Крестный достал трубку и начал неспешно набивать ее табаком, изредка бросая на ползущий обоз косые взгляды.

– Скромный у нас какой-то обоз, Жора. Не находишь?

– Ничего себе скромный! – возмутился я и посмотрел на свою замотанную бинтом левую руку, на которой вчера лопнули мозоли.

– Скромный, Жора, скромный. Провианта с собой взяли шиш да маленько. За то время, что идем – уже половину опустошили. Я так думаю, завтра-послезавтра прибудем на место, постоим деньков эдак пять – и все, провизия закончится. Деревень в округе мало, даже если их все подчистую выпотрошить – еле-еле провизии на роту наберешь.

– Странно. Вроде в Либаве с провиантом все хорошо. Вон, парни из десятой роты говорили – с утра до вечера с галер мешки таскали, и конца-края этому нет.

– Ну да. Там, в Либаве – все хорошо. А видел, сколько в Поланген привезли? Даже в магазины ничего сгружать не стали, все мешки сразу в полковой обоз ушли, ничего в запас не осталось.

– Вроде ж так и должно быть, нет? Склады – в Либаве, а в Поланген будут подвозить по мере необходимости. Кораблю-то эти семьдесят верст морем идти всяко быстрее, чем по суше да на телеге.

– Быстрее – это если шторма нет. Я так думаю, что генерал Фермор специально так сделал. Уж очень он не хотел в этот поход выступать. Так что помяни мое слово. Придем на место, генерал проведет рекогносцировку и скажет, что штурм крепости такими силами невозможен. Мы перейдем к осаде, постоим немножко, а потом или казаки вернутся с новостями – мол, на нас движется армия этого твоего Левита…

– Левальда, – машинально поправляю я.

– Ну да. Или просто скажет: все, баста, провизия закончилась, айда обратно.

– Ну, может быть и так. Судя по тому, как полки неохотно шли на переправу у Митавы, – воевать здесь никто не хочет, – подумав, ответил я. – Такое впечатление, что наши генералы боятся пруссаков.

– Может, и боятся. А чего бы им не бояться-то? У нас половина армии в дальних отлучках, другая половина болеет. Кем воевать-то?

Да уж. Болезни лютуют. За ту неделю, что мы шли по загаженной солдатами первой бригады дороге, у нас прямо целая эпидемия кишечных болячек случилась. Пьют грязную воду, а потом дрищут кровавым поносом. И ладно бы один-два, а то ведь счет уже на сотни пошел.

А мои на меня волком смотрят, когда я им по пальцам капральской тростью бью. Мол, зачем такие сложности – костер разводить, воду кипятить? А то, что по здешним ручьям да ключам вчера четыре полка солдат нужду справляли – всем плевать, да?

Ну да пес с ними, пусть обижаются, главное, чтобы не дристали.

– Кстати, Ефим! А чего Фомин уже третий день вокруг Архипа вьется? Они ж вроде раньше не в ладах были!

– Ну так это же Фомин! – усмехнулся Ефим. – Александру нашему Степановичу всегда все и про всех знать надо. Вот и выпытывает подробности, как, с чем и зачем они с господином капитаном в Якобштадт ходили.

– А мне? Я тоже хочу подробностей. Ты же в курсе, крестный? Как у них все прошло-то?

Ефим нахмурился.

– Как-то оно странно прошло, Жора. Непонятно.

– В смысле?