Капризы неба

— Молодой человек, вы будете что-нибудь заказывать? — повторно спросила она у Глена уже после того, как Костя Раков надиктовал ей свой перечень.

— А…номер вашего телефона есть в меню?

Она ни капли не смутилась, а лишь слегка улыбнулась. Очевидно, привыкла к подобным вопросам.

— Зачем вам мой номер? Во время круиза он недоступен, а после… нас уже будут разделять сотни морских миль.

— Это вы так намекаете, что нам стоит использовать эти три дня по максимуму?

А вот теперь она смутилась.

— Заказывайте уже что-нибудь, молодой человек.

— Глен, — представился он и всмотрелся в бэйджик на её груди. — А вы Вероника? Я буду вишнёвый сок.

— И всё?

— Да. Остальное придётся заказывать не по меню.

Она не стала записывать заказ Глена в блокнот, дабы не находиться возле их столика лишние секунды.

— Минуту назад ты расписывал мне, как важно такому пернатому писателю как ты абстрагироваться от реальности для продуктивной работы, — сказал Раков. — Как выяснилось, достаточно просто поставить перед тобой красивую девушку, и ты забудешь про свою установку.

— У меня странное ощущение, что я её где-то видел, — Глен продолжал смотреть на Веронику, которая что-то шепнула на ухо своей коллеге — пухленькой блондинке.

— Дай угадаю — в эротических фантазиях?

— Тогда бы я вспомнил.

Блондинка с именем Натали принесла два стакана сока.

— Ну вот, возвращайся в ирреальность со спокойной совестью, Веронику ты не заинтересовал, — усмехнулся Раков и отпил свой апельсиновый.

— Ещё не вечер.

К вечеру, когда лайнер «Эклиптика» уже устремился в Японское море, ничего не изменилось. Попытки Глена завести более плотное знакомство с официанткой Вероникой ни к чему не привели. Во многом из-за её парня, якобы жившего в Испании и тут же окрещённого Гленом фантомом. Вполне разумное сомнение, учитывая, как часто девушки придумывают таких фантомов и ставят их в качестве стены между собой и потенциальным ухажёром. Версия Кости отличалась от Вероникиной, он считал, что у Глена просто-напросто внешность, с которой противопоказано подходить к противоположному полу и пытаться познакомиться. В конце концов, не имея своей чёткой версии, Глен решил на время оставить попытки и развеяться в компании новых друзей. Ещё в кафе он познакомился с подругой Кости Раей, удивившей фокусом с предсказанием будущего. Затем они встретили ещё нескольких молодых литераторов, участников конкурса издательства «Боги иллюзий», организовавшего всё мероприятие. Глен тут же оценил потенциальных соперников. Гену Хромова, несмотря на звёздное имя, он к таковым не причислял, скромную девушку Карину тоже. С самоуверенным субъектом по фамилии Усмаков всё обстояло сложнее — он действительно мог оказаться талантливым писателем, в то же время за напыщенностью и бравадой не всегда скрывается соответствующее содержание. Рая Райс не воспринималась всерьёз ввиду своей неопытности, ну а Костя Раков списывался со счётов по умолчанию. Глен всегда считал себя лучше в плане писательского мастерства, к тому же, Раков не отличался яркой фантазией, столь необходимой для данного конкурса.

Компанейский вечер плавно перетёк в ночь. Все стали расходиться по каютам.

— Проведаешь официантку? — спросил Раков. Даже в полумраке Глен разглядел его фирменный прищур.

— Нет, уже поздно. Хочу поразмыслить над своим рассказом, может, грядущий сон вдохновит меня на неожиданный поворот в концовке, а то я до сих пор не уверен в ней.

— Ответ в стиле классического ботаника. Какая дискотека, у меня уроки!

— Да ладно тебе, у нас ещё три дня.

— Ну-ну.

Глен улёгся на кровать, не снимая рубашки и джинсов. Он потушил свет и наслаждался открывающимся через окно видом звёздного ночного неба. Он не заметил, как задремал, думая, что заместитель главного редактора явился к нему в каюту по-настоящему, а не во сне. Иван Богданович поинтересовался о готовности конкурсного рассказа, которому Глен присвоил рабочее название «Мёртвый штиль». Ведь завтра все конкурсанты должны представить свои работы для жюри, победителя ожидал шикарный приз, но какой именно — не разглашалось. С финалом у Глена возникли трудности, он написал худо-бедно достойный вариант, но надеялся изменить его. И, как это часто бывает, решив внести незначительные корректировки, он перекроил всю идею. Но пока что в мыслях, гораздо важнее было сделать это на бумаге, ведь именно в таком виде жюри принимало работы.

Глен подскочил после часа яркого и насыщенного хитрым сюжетом сна. Ему даже не пришлось ничего додумывать, в очередной раз идея легла на белое полотно, словно подкинутая и воплощённая неким внутренним творцом, имевшим связь с разумом Глена. Ему оставалось лишь записать всё. А с этим у него никогда не случалось проблем, литературным языком он владел как рыцарь мечом. Или как Месси мячом.

Черновик был готов к четырём часам утра. Правка началась в полпятого после двух бокалов вермута и плитки шоколада. Первым делом Глен изменил название — «Мёртвый штиль» превратился в «Стереосон» (во-первых, ближе к тематике конкурса, во-вторых, ближе к непосредственному содержанию текста).