Карачун 2000 (СИ)

Трёхметровая деревянная тварь в розовой юбочке, сетчатых чулках и с огромным бантом, прибитым гвоздями к голове. Она радостно раскрыла свой хлебальник и томным женским голосом выдала:

— Вам пиздец!

— Да нам тут каждый день пиздец! Привыкли уже! — возразил я. — Ты хоть представься!

— Я Пиноккио! А вам пиздец! — осклабилась големша.

— Да погоди ты со своим пиздецом! Пиноккио ведь мужиком был, несостыковка выходит! — сказал я.

— Я идентифицирую себя, как женщина! — чуть смутившись, ответил монстр.

— Ага, а я себя как боевой вертолет…так, погоди…значит ты всё-таки мужик! — ужаснулся я.

— Пидарас! — догадалась Клёпа.

— Сама ты пидорас! — обиделся Пиноккио.

— Господа, мы вообще-то пришли сюда жечь говно, а не выяснять половую принадлежность оживленного бревна! — влез в разговор Птерович.

— Ктооооо бревно?! Ты кого бревном назвал пидорас?! Убьюююю! — заревело чудовище и кинулось в атаку.

— Ну Птерович, куда ты лезешь? У нас ведь нормальный диалог был! Может и миром бы всё решилось… — сказал я.

Вор смущенно пожал плечами и усами и приготовился к бегству. Пиноккио в это время вооружилась огромным бревном и принялась разносить сарай. Остальная воро-коммунистическая братия рассосалась по углам помещения и стала держать совет.

— Чё делать-то будем? Эдакая хреновина нам не по силам! — тут же сдался Качан.

— Не паникуй, завалить её надо! — предложил Аркаша.

— Что у тебя за мысли извращенские? Нас сейчас убивать будут, а ты голема повалять захотел! Ладно обычного женского, но этот-то пидорас! — воскликнул я.

— Сам ты пидорас! — возразило разъяренное Пиноккио и тут же выбило один из несущих столбов.

На его голову немедленно обрушилась крыша и голема погребло под тонной черепицы, птичьего говна и прочей хуйни из которой обычно строят крыши в этой локации.

— Вот так завалить, а не как ты подумал! — сказал возбужденный Аркаша.

— А-а, ну ладно, — я сделал вид, что поверил ему.

— Нужно её сжечь пока не очухалась! — влез в разговор Птерович.

Из недр сумок были извлечены ёмкости с горючим маслом и мы тут же принялись поливать тварь: сверху, снизу и даже с боков. Через пару минут Птерович щёлкнул спичкой и тело ходячего бревна объяло пламя.

Подкатив баррели с соломой поближе к костру, мы расселись на них, как на табуретках и приготовились смаковать мучительную гибель древесной пидорасни. Однако вышел казус: пидорасня почему-то не горела.

Доски из крыши, мука, солома и говно пылали ярким пламенем, а вот сам голем нет! Эта мразота даже не обугливалась! Только злобно выла и пыталась скинуть, лежащие на ней обломки.

— Что за чертовщина? — изумился Птерович.

— Ах-заза! Хрен вам! Антипригарное покрытие! — верещал голем, пытаясь выбрать из-под завала.

— Какие будут варианты? — спросил Аркаша.

— Попробуем это покрытие отскрести? — предложил Качан.

— Не, это как-то скучно. Пойдем по стандартному пути — уничтожим противника самым страшным оружием! — сказал я.

— Это каким же? — не понял Птерович.

— Кексами с изюмом разумеется! — воскликнул я.

— Ну ты изверг, это ведь даже не депутат — простая чурка, пусть и слегка разумная, зачем так издеваться? — покачал головой усатый вор.

— Суровые времена требуют суровых решений, — сказал я и активировал скилл. В моей руке немедленно появилась ярко-алая херь с вкраплениями подгоревшего изюма.

— Да блять, почему всё время красный призывается? — возмутился я.

— А тебе какой нужен был? — спросила Клёпа.

— Нет, ну сейчас он и нужен был, но какого хрена? Красный всё время первым лезет! А что если я фиолетовый хочу испытать? Может он совсем имбовый и может разнести этот город по камешку? — выкрикнул я.

— У нас разве не другие цели? — усомнилась Клёпа.

— У нас стрёмный и бессмысленный сюжет! Причем создатели этого говна совершенно не старались и вместо нормальной с. жетной линии лепят какую-то тупорылую дегенеративную хуйню с обилием мата, говна и изюма! Вот зачем мы пришли жечь говно? Что это за херня? — продолжил я.

— Да я и сама не в понятках, — пожав плечами, поддержала меня Клёпа.

— Вот! А я думаю всё дело в том, что эти демиурги — просто тупорылые долбоёбы! Натыкали первое что на глаза попалось, а логику завезти забыли! — выкрикнул я.

— Ну, справедливости ради, логика какая-никакая тут есть. Ведь на складе ещё солома и мука. Правда если мы сожжем муку — в городе наверняка наступит гуманитарная катастрофа и население начнет помирать от голода, — Клёпа выдала неожиданно разумную мысль.

— Да и хуй с ними. Выйдут из города — травы пожрут, она вроде сама собой регенится, — сказал я и запулил в открытый рот верещащего Пиноккио пылающим кексом.

Тварь немедленно укуталась в яркое адское пламя, её туловище начало чернеть, сгорели бант, блузка и юбка. Деревянное тело обнажилось и явило нам страшную тайну — девочка Пиноккио была мальчиком.

— Я ж говорила — пидорас! — с победной ухмылкой на лице, воскликнула Клёпа.

— А я вот думаю: нахрена голему член? И как эта конструкция вообще работает? У него ж ни крови, ни мышц нет… Да и что он выделять будет? Берёзовый сок? — я ударился в размышления.