Карающая длань

– Без всякой жалости…

Оборотни внизу зашевелились, поднимаясь на ноги, и, пошатываясь, побрели к храму. Тяжелые двери со скрипом и грохотом закрылись. Чудовища на крыше выглядели довольными и объевшимися.

– Чей это храм, не знаешь? – мрачно поинтересовался Конан, избегая смотреть на черное строение. Стигиец вздрогнул и облизал мгновенно пересохшие губы:

– Знаю. Не будем ночью, да еще вслух, поминать его имя. И лучше никогда больше не спрашивай об этом. Я не отвечу. Никто не ответит. Сейчас его уже не помнят, но книга Скелоса в железном переплете содержит главу о богах Вечной Ночи и посвященных им храмах. Этот еще не самый древний, он построен всего тысячу лет назад. Даже сам великий маг со страхом писал о нем, а переписчики поздних времен сходили с ума, делая копии… – маг замолчал и добавил вполголоса: – Отстань, киммериец, мне и так страшно при мысли, что придется завтра войти туда…

– Мне тоже, – буркнул Конан и отвернулся.

Из храма Неведомого долго доносились вопли ужаса и боли. Конану порой казалось, что к утру он сойдет с ума, как Омал, но, когда солнце осветило горы и крики смолкли, варвар с удивлением обнаружил, что вполне способен соображать. Огни в окнах постепенно гасли, оборотни ложились отдыхать после длинной ночи. Наступало время людей.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,

в которой Конан приглашает всех на прогулку по старому храму

Утро выдалось промозглое и сырое. С полуночи дул пронизывающий до костей ветер. Небо угрожающе хмурилось, собираясь вот-вот разродиться снегопадом в отместку за вчерашнюю передышку. Внизу, в черном храме, наконец-то воцарились тишина и спокойствие. Наверху, в маленькой пещере, слышалось ровное дыхание спящих людей.

У Конана сильно болела голова. Он чувствовал себя как после долгой и тяжелой битвы. Мышцы заныли, когда варвар, пошатываясь, побрел в пещеру будить товарищей. Веллан незадолго до восхода провалился в тяжелую дрему и стонал во сне. Конан прикинул, что ему может сниться, и несколько раз встряхнул бритунийца. Тот с трудом разлепил веки и подрагивающей рукой стер со лба многочисленные капельки пота.

– Спасибо, – выдавил он, зачерпывая пригоршню снега и прикладывая ее ко лбу.

Тотлант сидел на корточках у входа в пещеру в обнимку с посохом и разглядывал мрачных обсидиановых чудовищ на крыше храма. Губы стигийца едва заметно двигались.

«А ведь он молится, – неожиданно понял Конан. – И боится, чудовищно боится этого места. Что же там обитает, если уроженец Стигии, где на каждом шагу капища Сета, трясется и читает молитвы? Боги, куда мы вообще лезем?»

Киммериец тронул за плечо спавшего возле самого входа Эртеля.

– Вставай. Время выполнять свой долг.

– М-мамочка, я еще чуть-чуть, – пробормотал Эртель, переворачиваясь на другой бок. Конан злобно пнул его и повторил:

– Вставай. Солнце уже высоко.

На этот раз Эртель застонал, открыл глаза и сел:

– Какого демона ты поднимаешь меня в такую рань, варвар? Солнца еще не видно!

Варвару с утра было нехорошо, однако он не удержался от возможности посмеяться над засоней.

– Ты его никогда не увидишь, если будешь пялиться на камни.

– Как ты мне надоел, – мрачно сказал Эртель, и, кряхтя, поднялся со своего ложа. – Ну все, я встал, встал!

– Вот и хорошо. Разбуди остальных, а я хоть ненадолго прилягу.

– Разбуди, разбуди… – передразнил Эртель. Он потянулся, зевнул и вдруг заорал во все горло:

– Подъем, ленивые трусы! Берите в руки мечи, настало время порубить оборотней в капусту!

Со всех сторон раздались стоны, возмущенные вопли и в голосистого шутника полетели сапоги.

Киммериец прилег на плащ и мгновенно забылся нездоровым сном. Ему снова привиделся кошмар жертвоприношения, но теперь он не мог отвести от него глаз и заткнуть уши. Это длилось целую вечность и, не выдержав, он закричал, что больше не в силах смотреть на этот ужас.

Кто-то потряс его за плечо, и Конан проснулся. Оказалось, его разбудил Веллан, чувствовавший себя так же худо, как и варвар.

Все уже встали и теперь наскоро перекусывали остатками запасов. Киммериец равнодушно сжевал ломтик вчерашней жесткой, как ремень, солонины, запил холодной водой и подумал, что никакого стоящего бойца из него сейчас не получится. Пара обманных ударов, которые уставший мозг вряд ли сумеет предугадать вовремя – и нет киммерийца. Надо что-то делать.

Конан выскочил из пещеры, торопливо скинул одежду, оставшись в одной набедренной повязке, и окунулся в ближайший сугроб. Кожа отозвалась на холод, боль, собравшаяся в мышцах и голове, начала отступать. Киммериец до красноты растерся жестким снегом и почувствовал себя отдохнувшим, готовым к предстоящему бою. Голова снова работала, как надо, преследовавшие его крики исчезли. Варвар оделся, натянул кольчугу, повесил Рангильдор за спину, а карпашский кинжал на пояс, и повернулся к остальным. Его взгляд встретили восемь пар глаз, каждая говорила: «Мы готовы».