Каракалла. Иисус Навин

Но никто не мог ответить ему на этот вопрос, вследствие чего его беспокойство усилилось до такой степени, что при дальнейшем рассказе Мелиссы он быстрыми шагами заходил по мастерской взад и вперед и нередко прерывал рассказчицу вопросами и короткими вспышками негодования. При этом ему пришло в голову, что он сам должен отыскать сына, и потому стал приготовляться к выходу.

Когда он услыхал о маге и об его уверении, что знающий человек может иметь сношения с душами умерших, он только недоверчиво пожал плечами и продолжал затягивать ремешки у своих сандалий. Но когда Мелисса сказала, что не только она, но и Диодор видел странствующую душу умершей Коринны в процессии духов, то он выпустил из пальцев ремни, которыми только что обматывал ноги, и спросил, кто этот маг и где можно его найти. Но Мелисса знала только, что его имя Серапион, и вкратце описала его величавую наружность.

Герон уже встречал этого человека; и его ум, по–видимому, еще был занят им, когда щеки девушки покраснели, и она, опустив глаза, призналась, что, как только Диодор выздоровеет, он придет сватать нее.

Прошло много времени, прежде чем она в своем рассказе перешла наконец к своим собственным делам; но такова была ее манера – сперва отдать должное другим, а потом уже себе самой.

Но что же отец?

Или она говорила слишком тихо, или он сегодня в самом деле не в состоянии радоваться, или в нем происходит что–то такое, что заставило его пропустить мимо ушей это немаловажное для него известие, и, вместо того чтобы высказать свое одобрение или неодобрение, он только торопит ее рассказывать дальше.

Она громко позвала его, как спящего, которого хотят разбудить, и спросила: неужели его в самом деле не радует хорошее известие, которое она ему сообщила?

На этот раз Герон выслушал внимательно, высказал удовольствие своего отеческого сердца и поцеловал ее.

Эта весть, конечно, вознаграждала за многое другое, потому что Диодор в качестве зятя был ему по душе не только потому, что он был богат и что умершая Олимпия так любила его мать, нет, отец молодого жениха принадлежал так же, как и сам Герон, к числу «старых македонян», жених его дочери вырос у него на глазах, и в городе не было юноши более ему симпатичного. Он откровенно признался в этом Мелиссе, только высказал сожаление, что, когда она поселится с мужем по ту сторону озера, он останется одиноким, как статуя на своем пьедестале. Сыновья и без того уже начали избегать его, точно прокаженного.

Когда он затем узнал, что случилось с Диодором, и Мелисса сказала далее, что люди, бросившие камень в собаку, христиане, но что они перенесли раненого в большой опрятный дом, где он был окружен заботливыми попечениями и где пока она оставила его, то Герон разразился сильными ругательствами против не имеющих отечества поклонников распятого иудея, которые размножаются, точно гады, и стараются перевернуть вверх дном добрый старый порядок вещей. На этот раз, однако же, покажут этим лицемерам, которые разыгрывают роль кротких существ, а между тем натравливают бешеных собак на мирных людей, что нельзя безнаказанно нападать на македонских граждан.

Он с гневом отверг уверение Мелиссы, что ни один из христиан не натравливал пса на ее жениха; но она настаивала на том, что камень попал в Диодора и так тяжело ранил его в голову единственно вследствие несчастной случайности. Она, конечно, не оставила бы его, если бы не боялась, что ее долгое отсутствие обеспокоит отца.

Некоторое время Герон стоял в задумчивости; затем он достал из сундука маленький ящичек, а из него вынул несколько камешков с резьбою.

Рассматривая их со всевозможною внимательностью на свет, он спросил дочь:

– Если я узнаю от Полибия, к которому хочу отправиться, что они уже засадили Александра в тюрьму, то не могу ли я предложить префекту Тициану две прекрасные безделушки с тем, чтобы он освободил его? Он тонкий знаток, а начальник полиции должен повиноваться его воле.

В ответ на это Мелисса убеждала его отказаться от намерения проникнуть в тайное убежище Александра, потому что каждый знает художника Герона, и если его заметит какой–нибудь сыщик, то будет следить за ним. Что касается префекта, то сегодня он, наверное, не может никого принять; ведь отцу известно, что после полудня в Александрию прибудет император, и префект прежде всех должен его встретить.

– Если тебя тянет из дома, – заключила она, – то поищи Филиппа, образумь его и посоветуйся с ним о том, что нужно делать.

Этот совет звучал твердо и решительно, и Герон с удивлением посмотрел на девушку, от которой слышал его.