Карантин

— Послушайте, Мюррей, — сказала Ванесса. — Поверьте, я не какой-нибудь хиппи, который считает вас детоубийцей или кем-нибудь подобным. Я уважаю вашу работу и опыт, но вы человек немного… другой эпохи. Вот поэтому к власти пришли такие, как мы. Потому что люди вроде вас считают, что мы в какой-то момент тоже сможем забыть о гражданских правах.

Лонгуорт почувствовал новый всплеск раздражения, но теперь был собран и не собирался давать волю эмоциям. Он просто не произнес ни слова. В Овальном кабинете ненадолго воцарилось неловкое молчание. Президент Гутьеррес решил нарушить его.

— Как вы будете контролировать проблему, Мюррей? Узнает ли кто-нибудь о том, что эти… существа вылупились из тела?

Ванесса заерзала и принялась крутить головой, поглядывая то на одного, то на другого. Она хотела вмешаться, но президент жестом остановил ее.

— Итак, Мюррей?

Все, что требовалось Лонгуорту, — отвлечь внимание Гутьерреса от процесса выхода треугольников из организма носителя. Все, что он должен был сделать, — согласиться с мнением Ванессы, и тогда она отступит…

Но они до сих пор не знали местоположения следующих врат. Именно для этого и нужен был хотя бы один вылупившийся треугольник. Им поможет Доуси. Он просто должен помочь. Больше рассчитывать не на кого.

И, кроме того… Мюррей терпеть не мог Ванессу Колберн!

— Хорошо, сэр, буду откровенен, — сказал Лонгуорт. — СМИ уже знают о плотоядных бактериях. Если кто-то от них погибнет… Ну, что поделаешь. — Он развел руками. — Бывает.

Ванесса снисходительно покачала головой.

— Ну, ну…

— Ванесса, — сквозь зубы процедил Гутьеррес, — сделайте одолжение — помолчите.

Ее взгляд красноречиво сказал, что она не рассчитывала на такую реакцию со стороны президента.

— Послушайте, Мюррей, — сказал Гутьеррес. — Объясните, насколько сейчас важно знать, что именно нам противостоит?

— Это очень важно, господин президент. Мы имеем дело с настоящим вторжением, никак не меньше. Думаю, что долго раздумывать и дальше тянуть резину больше нет никакого смысла.

Он сурово посмотрел на президента. Успел ли Джон Гутьеррес за две недели своего президентства преодолеть рамки собственного идеализма?

Был только один способ это узнать, и он заключался в том, чтобы поскорее разобраться с вставшей перед ними проблемой. Мюррей демонстративно вытащил из кармана телефон.

— Господин президент, вы должны принять решение, иначе скоро в этом совещании уже не будет смысла. Если вы ничего не скажете, то тем самым даете нам понять, что не возражаете против получения живых личинок. Но если хотите совет от пожилого человека, сэр, то не поддавайтесь нерешительности. Позвольте мне позвонить и наберитесь терпения.

Гутьеррес посмотрел куда-то невидящим взглядом, потом вздохнул.

— Ладно, я не возражаю, — сказал он.

Мюррей энергично напечатал несколько слов на своем мобильном телефоне и отослал CMC-сообщение. Его скорости позавидовала бы даже Бетти Джуэлл, а она слыла докой в умении обращаться с разными гаджетами.

Ванесса нахмурилась. У нее был вид человека, который собирается втолковать очевидное своему любимому, но тот просто отказывался ее понимать.

— Господин президент, — начала она. — Джон, я… мы не можем так поступить.

Гутьеррес засмеялся. Лонгуорт почувствовал в этом смехе боль и раздражение.

— Ванесса, вы дрожите? Никогда не думал, что доживу до этого. Я знал, что рано или поздно мне придется посылать людей на смерть. Время от времени я тешил себя иллюзиями о том, что, может быть, моей администрации повезет и принимаемые решения не приведут к тому, что придется снова отдавать почести погибшим и укрывать государственными флагами их гробы. Посылать солдат на смерть — дело трудное, но смерть — часть их работы. Они понимают это, когда подписывают свои контракты и поступают на воинскую службу. А знаете, что еще тяжелее? Осознавать, что есть двадцативосьмилетняя американка по имени Бернадетт Смит, мать троих детей, христианка и добросовестная прихожанка, которую я совершенно сознательно обрекаю на мучительную гибель.

Ванесса сокрушенно покачала головой.

— Господин президент, я настаиваю…

Не выдержав, президент ударил по столу кулаком.

— Вы настаиваете? Настаиваете?! Кто здесь, черт побери, президент?!

— Вы, Джон, — спокойно ответила она.

— Вы хотели сказать — господин президент, — с издевкой поправил Гутьеррес.

Женщина опустила глаза.

— Вы, господин президент.

— А знаете, почему именно я — президент Соединенных Штатов Америки?

Она покачала головой.

— Во-первых, потому что я достаточно умен, чтобы нанять к себе на службу и выслушивать таких, как вы. И во-вторых, потому что я достаточно умен, чтобы уметь вас не слушать. Самое жесткое решение обычно и является самым необходимым. И это решение принято. А вы сейчас свободны. Уходите.

Ванесса растерянно посмотрела на Мюррея, затем снова на президента. Мюррей даже подумал, что она вот-вот заплачет.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, потом закрыла.

— Вы… Вы хотите, чтобы мы покинули кабинет? — все же спросила она.