Каратель

У них у всех были очень хорошие костюмы, а у Марека заколка для галстука и запонки от Patek Philippe… Они уверенно держались в дорогом кабаке, ловко управлялись с ножом и вилкой, но Гаврюшенко видел: мразь, дерьмо уголовное. Они везде одинаковые – в Польше, в России, в Мексике. Он – профессиональный, опытный мент – чувствовал криминальную подкладку дорогого костюма за километр. Уголовник – как ни вырядись – все равно остается уголовником. Потому что нутро у него гнилое. И взгляд на всю жизнь – лагерный… Это уж не вытравишь. И я вас всех насквозь вижу, дух ваш парашный и психологию волчью, сучью, до самого дна знаю… Падаль, бля, тюремная!

Я вас всю жизнь пи…дил… сапогами! сапогами! И буду пи…дить! Я, на хер, генерал и не позволю, чтобы мне рвань указывала… мне только стоит приказ отдать…

– Что вы сказали, пан генерал? – спросил Марек, улыбаясь… И Гаврюшенко очнулся… понял враз, что никогда он не сможет отдать приказ. Повязан генерал кассетой насмерть, не соскочить с крючка, не дернуться… У него, генерала МВД, огромные возможности, и он запросто может отдать приказ… даже не приказ, а так – намекнуть кому нужно… и этих польских братков отпи…дят по полной программе – отобьют почки, оттопчут яйца, выбьют зубы. Люди для таких дел есть – и в штате и за штатом. Есть люди, есть. И сделают все за милую душу. Еще и рады будут угодить генералу… И уже делали. Журналисту одному, сучонку писучему урок на всю жизнь преподали… Но с поляками это не катит. Никогда не отдаст генерал-майор Гаврюшенко приказ на Марека. Потому что сам уже в дерьме по самые уши.

– Я? – спросил Сергей Сергеевич, промокая платком пот на лбу. – Я ничего не говорил… жарко здесь. Что у них – кондиционеры не работают?

– Мне показалось: вы что-то прошептали, – снова улыбнулся поляк и поправил манжету. В запонке сверкнул хорошей огранки камешек. У генерала Гаврюшенко были запонки покруче – от Tiffany с брюликами, купленные в магазине Mercury но он их не носил – слишком вызывающе для честного милицейского генерала. Генерал посмотрел на блеск камня, перевел взгляд на лицо Марека и понял, что польский бандит прочитал его мысли.

– Все сроки вышли, пан генерал, – произнес Марек. – Где деньги?

– Решаем вопрос, пан Марек… не все так просто.

– Плохо решаете, генерал, плохо. Теперь за дело беремся мы. Мы сюда приехали не осетрину жрать – в варшавских ресторанах она есть. И русских девок полно. Мы приехали получить бабки или товар… и мы его получим. Я хочу знать все, что у вас есть по той банде, что захватила товар. Мы хотим видеть Козыря… срочно. Сегодня же.

Козырь приехал спустя три часа. Марек все это время прикладывался к виски, и Гаврюшенко подумал, что он напьется. Но этого не произошло – к приезду Козыря Марек был практически трезв, хотя выпил немало… Все вместе поднялись в номер, который занимал Марек. Москва за окном сверкала огнями и выглядела очень красиво, как на рекламном проспекте.

Марек обращался к Козырю подчеркнуто уважительно.

– Мы не получили очень большие деньги, пан Козырь.

– Да, деньги не детские, – согласился вор, заряжая сигарету в мундштук… Марек налил виски. Козырь виски не любил, да и печень весь день о себе напоминала, но отказываться не стал. Он успел навести справки и знал, что Марек – блатняга со стажем, правая рука Дзенека. А Дзенек – уважаемый человек, о нем и в России слышали… Генералу Марек тоже налил, но, когда выпивали, чокнулся сначала с вором. Выпили, и Марек сказал:

– Не детские, пан Козырь, не детские… это создает большие проблемы для всех. Верно?

– Верно, пан Марек… Втерся в дело один демон.

– Один?

– Один, – заверил Козырь. Говорить о Шахове ему не хотелось.

– Всего один пес шелудивый, и вы не можете с ним разобраться?

– Его дважды брали на цугундер, но он совсем отмороженный – братву валит, как косой косит. – Козырь говорил, тщательно подбирая слова, часто покашливал, напоминал про свой давно залеченный туберкулез. – Такую мясню затеял, что караул…

– И где же он? – как будто без интереса спросил поляк. Козырь понятия не имел, где сейчас Таранов, но говорить этого не стал. А сказал:

– Есть одно место, где может чалиться. Мы вычислили.

– А ведь на тебе вся вина, Козырь, – бросил Марек, опустив слово «пан». – Ты в дело взял штемпа, ты людей своих растерял. Ты все провалил… верно?

Козырь молчал. Марек – чужой, его можно и на хер послать, и слить по-тихому Но ведь это ничего не переменит… Деньги были – денег не стало. За это кто-то должен ответить. Поляк сейчас четко дал понять, что ответить должен Козырь. Козыря трудно было запугать: не тот человек. Но группировка была сейчас обескровлена и к войне не готова. Да и с кем воевать? С поляками? Они далеко. Они просто пришлют пару курков… А потом начнут подминать под себя бизнес Козыря.

Если бы дело касалось своих, российских, проблем, то Козырь нашел бы к кому обратиться. Мы дома, не в Познани – это там вы по беспределу Расписного[13] завалили… но, рассуждая так, Козырь отдавал себе отчет, что недорого эти рассуждения стоят.