Каратель

В акватории порта, там, где на якорной стоянке стоял сухогруз и сторожевое катер полыхал огромный пожар, казалось, что посреди морской водной глади разверзлось жерло вулкана Везувий. Сухогруз превратился в огромный факел, пламя поднималось на десятки метров вверх, густой, жирный столб черного, чадящего дыма низко стелился над водой.

Капитанская рубка эсминца тоже полыхала, пожар там был поменьше, но тоже смотрелось эпично: языки пламени вырывались с разных сторон, захватывая все больше и больше жизненного пространства. Несколько снарядов Хохол положил в корпус военного корабля ниже ватерлинии. Эсминец конечно же еще не шел ко дну, даже не накренился, но народ вокруг него заметно суетился и нервничал. Все-таки эсминец — это та еще махина и парой аккуратных пробоин в борту его не потопишь.

А вот корвет, стоявший рядом с эсминцем подобной плавучестью похвастаться не мог, ему хватило одного попадания в борт и детонации чего-то взрывоопасного внутри, чтобы спустя десять минут из воды торчала только корма сторожевого катера.

Сейчас танковая пушка продолжала стрелять по эсминцу, дырявя его борта, но уже заметно выше ватерлинии; возможно Петрович пытался нащупать боевой арсенал корабля, чтобы тот сдетонировал и похоронил наконец живучего турка. В ответ турки стреляли из всего чего только могли, но достать танки им было тяжело. Во-первых, позиция Хохла располагалась с обратной стороны гавани и туркам мешал их же эсминец, стоящий вдоль причальной стенки, а во-вторых, носовое орудие военного корабля — скорострельная пушка, прикрытая бронеколпаком была разнесена следующей, сразу же после попадания в капитанскую рубку. Видимо проектировщики эсминца никак не могли предположить, что по кораблю будут стрелять практически в упор из танковых пушек бронебойными подкалиберными снарядами. А зря…

По моим расчетам боекомплект в танках должен был уже закончится, там полная укладка — чуть меньше тридцати снарядов, а на сколько я помню оба «Леопарда» были с неполным БК.

— Керчь, ну что, ты готов? — шепотом спросил я, глядя на приближающуюся по улице кавалькаду автомобилей.

В нашу сторону двигалась шумная колонна разнообразной техники: несколько автобусов, забитых вооруженными людьми, столько же грузовиков, целая вереница пикапов и внедорожников, наполненных военными, промелькнуло три бронеавтомобиля с пулеметными установками на крышах прикрытых бронещитками. Ну, вот дождались, это турки пожаловали на «стрелку». Что-то их слишком до хрена. Я думал будет намного меньше. Изначально мы должны были торчать на площади, возле минарета и держать её. Позиция там была удобная, как раз вершина холма и наступающему врагу будет трудно подниматься вверх. Но после тех кренделей, что выкинул Ванек, я понял, что турки будут переть на нас вполне осознанно и они тоже не дураки, понимают какую позицию мы выберем, а значит подготовятся и загодя спешатся, рассредоточатся и полезут на нас небольшими группами и со всех сторон. А значит, чтобы хоть как-то помешать их планам и уровнять шансы, нам надо сменить дислокацию и выдвинувшись вперед. Мы с Ваньком спустились вниз по улице и заняли позицию на верхнем этаже заброшенного дома. Миха и Александр остались выше по улице, там была очень удобная стрелковая позиция, как раз для крупнокалиберного и единого пулеметов.

— Угу, — кивнул в ответ Болтун.

— Красный автобус твой, огонь! — приказал я, высовываясь с гранатометом из дверного проема ведущего на балкон.

Керчанин с трубой РПГ осторожно высунулся из оконного проема мгновенно прицелился и выстрелил. Струя пороховых газов шарахнула из тыльного раструба гранатомета, и «рыбина» реактивной гранаты понеслась к цели. Тело гранаты было щедро облеплено стальными шайбами, ящик которых мы нашли в разграбленном магазине на первом этаже трехэтажного здания. Собственно говоря, только из-за этой находки я и повелся на горячие уговоры керчанина «немного доработать» гранатометные выстрелы.

Наши гранатометы выстрелили практически одновременно. Я целился в бронеавтомобиль, который двигался четвертым по счету в колонне. Ракета Ванька прочертила воздух дымных следом, клюнула панорамное лобовое стекло автобуса и пройдя его как раскаленный нож сливочное масло взорвалась внутри.