Караван мертвеца

– Да-а… – Сид зевнул и потянулся до хруста в костях. – Начальник Лауд вовсе не тиран. Врут! Сказал, что на пару недель запрет под землей, а выпустил на неделю раньше!

– Так и есть! Врут почём зря. Меня тоже обещали вздернуть на сторожевом столбе нынче утром, а что получается? Живой я.

– За что вздернуть собрались?

– Так я девок позвать хотел. Ты, Сид, не знаю, может, мазями себя какими мажешь, что такой спокойный, а я как на вулкане сижу. Горит во мне всё от желаний, вот и пошёл жалобу писать, что где, мол, досуг? Без девочек мне жизнь не мила! Но, как обычно, попались мутные ребята из охраны, отправили драить сортир да пригрозили вздернуть.

– А если бы дошел до Лауда, думаешь, он бы позволил? – лениво спросил Сид, выпуская дым между зубов.

– Всё может быть. Он же добряк, так-то. Тебя на неделю раньше выпустил, возможно, и до моей мольбы снизойдет.

– Я слышал, что Лауд женат. Ему самому, наверное, нелегко сутками напролет коптиться с нами под одним небом. Не позволяй этим недомеркам в форме рушить свои планы, им-то, видимо вполне хватает для досуга друг друга! Попытайся ещё раз, дело важное всё-таки.

– А ты, смотрю, в прекрасном настроении! – усмехнулся Томми и похлопал Сида по плечу. – Жаль, что заперли тебя за драку, которую начал не ты.

– Не обращай внимания. Я уже привык, и по мне, лучше в темноте, чем задыхаться на руднике.

– С этим я мог бы поспорить! Для меня карцер – худшее место, там же свихнуться на раз можно. Хуже только яма. Но яма – это не место, это пасть преисподней.

– А я думал, что тюрьма и есть ад.

– Тюрьма – это скорее чистилище. Я, конечно, в таких вопросах не силен, но отсюда возвращаются, хоть и крайне редко. Из ямы – нет. Тебя когда, кстати, выпустили?

– Ещё вчера днем.

– Так ты, наверное, слышал этот жуткий хохот под утро?

– Кто-то сошёл с ума. Опять, – без энтузиазма ответил Сид.

– Но не в такое же время! Между прочим, Сэм Лонг утверждает, что хохот доносился из соседней камеры. Но, по его словам, это невозможно, так как она уже пару месяцев пуста. По-моему, жуть!

Сид молчал. Томми болтал дальше:

– Я не понимаю, Сид, куда катится этот мир? У меня впереди ещё целая жизнь, а вокруг одна печаль и душевнобольные. Думаешь, так будет всегда?

Сид призадумался, а затем пристально посмотрел на Томми.

– Ты мне веришь?

– Ты мне глазки строишь, что ли? – с недоверием отпрянул Том, а потом затараторил: – Ты, конечно, славный, но давай останемся просто друзьями?

– Не дури! – закатив глаза, Сид устало вздохнул. – Ты спросил, будет ли так всегда? Ты мне поверишь, если отвечу «нет»? Возможно, что уже к концу этого дня изменится вообще всё.

– Ты это о чём?

– Я пока ещё и сам не знаю. Просто постарайся не умереть от долгожданных перемен!

– Сид, да к чему ты ведешь?! Ты собрался удрать от нас? Голыми руками будешь головы отрывать?

– Просто верь мне. Когда запахнет порохом, не пытайся меня найти. Используй шанс, чтобы сбежать самому.

– Это не шутка? Я тебя не понимаю…

– Или просто не хочешь. – Сид прищурил один глаз.

– Ты задумал побег?!

– Тише… ни слова никому. Побег задумал не я.

– А кто же?

– Я не знаю. Только догадываюсь.

Сид заметил, что в их сторону приближается охранник.

– Ты что-нибудь понял, Томми?

– Не уверен, Сид…

– Доверься инстинктам.

Том догадался, что пора срочно менять тему разговора.

– И знаешь, что эта кобыла ему отвечает?.. – Томми собирался сказать что-то ещё, но его перебил охранник:

– Джонсон! К начальнику Лауду!

– К самому великому и ужасному?! Быть того не может!

– Заткнись и шагай!

Сид встал и, махнув Томми рукой, пошёл в сторону здания.

Неожиданно он повернулся и, улыбаясь, добавил:

– Съездил бы ты в Техас, Томми, там дамочки приветливые и спелые!

Удар дубинки вернул Сида в прежнее направление, и более он не отвлекался от дороги.

Томми глядел вслед уходящим фигурам.

«Техас? я никогда не был в Техасе…» – Но его отвлекли от манящих дум: заключённых начали заводить обратно в камеры. Том молча направился к общей колонне.

На небо опускались сумерки.

Ожидание Грэга продлилось недолго. Не прошло и пяти минут, как Джонсон стоял на пороге его кабинета.

– Снимите с меня наручники!

– Сэр, нам его успокоить? – пробасил темнокожий охранник, покосившись на Сида.

– Мистер Лауд, обращаюсь лично, дабы ваши подчинённые могли убедиться, что я разумный человек. Я пришёл к вам с личной просьбой. С моей стороны будет глупо устраивать переполох.

Грэг молча смотрел на Сида. Затем медленно перевёл взгляд на сопровождающего охранника и, вопросительно приподняв левую бровь, кивнул головой обратно в сторону Джонсона.

– Открой, – коротко сказал он.

Руки и ноги Сида освободились от кандалов, и он прошёл вглубь кабинета.

– Как я и говорил, мистер Лауд, у меня к вам личная просьба.

Грэг продолжал молчать, не нарушая тишины. Пододвинув своё кресло поближе к письменному столу, Лауд достал потрёпанную тетрадь в чёрной кожаной обложке и начал изучать записи.

– Значит, у тебя ко мне просьба? Интересно… хорошо! Оставьте нас. Только без фокусов, Джонсон! Иначе сразу поймаешь пулю.

– Справедливо.

Охранники покинули кабинет.

– Итак…