Кардинал Ришелье и становление Франции

Юридические основания для расторжения брака Гастона и Маргариты давало приложение к Блуаскому ордонансу 1579 г., которое наделяло Людовика XIII статусом отца и опекуна своего наследника и брата, считавшегося младшим. Женитьба Гастона на Маргарите без согласия Людовика XIII могла, таким образом, рассматриваться как «похищение» Гастона герцогом Лотарингским, что делало герцога — вассала короны — виновным в «оскорблении величества». Из-за «похищения» этот брак следовало признать недействительным как по французским гражданским, так и по церковным законам.[229]

Людовику XIII удалось убедить парламент принять эту точку зрения 24 марта 1634 г., а 7 июля 1635 г., после отчета комиссии из пяти епископов, ассамблея высшего духовенства пришла к общему мнению о том, что отказ в королевском разрешении на брак принца крови лишает его законной силы в соответствии с «основным законом королевства», который, по праву многовековой давности, стал во Франции также церковным законом. И снова важно отметить, какое огромное значение следовало придавать юридическим тонкостям в эпоху, когда высокопоставленные церковные деятели могли быть одновременно главными министрами и генералами армий, и как легко закон или, что более точно, набор базовых юридических принципов можно было использовать для поддержки диаметрально противоположных политических позиций.

Еще в 1625 г. Ришелье, нуждаясь в надежной поддержке на самом высоком уровне, убедил короля написать генералу ордена картезианцев с целью отозвать его старшего брата Альфонса из монастыря, для того чтобы сделать его епископом Экса, где он так и не смог завоевать популярность. Ришелье поэтому перевел его в Лион, где он снискал и популярность, и успех. Людовик добился для него кардинальской шапки, которая была возложена 7 января 1629 г., а 1632 г. назначил также главным раздатчиком милостыни при дворе. Именно Альфонс навещал Людовика XIII в Лионе в конце 1629 г., когда казалось, что тот находится на смертном одре. И теперь, для того чтобы оспорить законность брака Гастона, Ришелье направил Альфонса в качестве посла в Рим, где тот почувствовал себя не в своей тарелке. Двадцать лет, проведенных им в картезианском монастыре, отнюдь не способствовали воспитанию навыков, необходимых для понимания тонкостей римской церковной жизни. Совсем неудивительно, что среди трудностей протокола, которыми его опутали, ему было трудно убедить Урбана VIII дать кардиналу де Ла Валетту разрешение собрать свою армию. Альфонс держал пышный стол и развлекался напропалую во дворце Фарнезе, но деньги из Франции иссякли, и он, по своей наивности, сделал ряд дипломатических промахов, в частности, непреднамеренно обидел римского префекта Филиппо Колонну и нанес оскорбление кардиналу Савойскому, не назвав должным образом его титул. В отсутствие Альфонса в его епархии возникли значительные затруднения, и по настоянию брата он был вынужден отказаться от епископской кафедры.

Рим продолжал настаивать на законности брака Гастона, поскольку законы какого бы то ни было государства не могли определять или изменять условия признания его церковью. Урбан VIII, который чувствовал, что Франция строит козни против Франсуа, определенного суждения не высказывал. Хотя Гастон фактически отрекся от этого брака, подписав соответствующий документ в собственном кабинете Ришелье в Рюэле в августе 1635 г., Маргарита апеллировала к папе, и Людовик XIII все-таки признал брак после смерти Ришелье.[230]

Между 1630 и 1635 гг. международная политика Ришелье была основана на принципах рациональной выгоды, хотя в немалой степени определялась и желанием сохранить Пиньероль в качестве французской крепости, гарантирующей проход на территорию Италии. Со свойственной ему щепетильностью Ришелье не забывал оправдывать политические и военные действия ссылками на системы прав и обязанностей, которые часто теперь бывали в конфликте одна с другой, хотя в конечном итоге источником всех их было римское право в его средневековой канонической трактовке. Ришелье дал санкцию на оккупацию городов Эльзаса, как к северу, так и к югу от Вогезов только потому, что в 1633–1634 гг. ввиду опасности, которой грозило столкновение между шведами и империей, они просили о поддержке со стороны Франции. Было совсем нетрудно манипулировать древними правами и обычаями, для того чтобы оправдать захватнические инстинкты. За год до своей смерти Ришелье даже намекал на то, что нужно навести справки о французских правах на Милан, Неаполь, Сицилию и Пьемонт.