Карибы. Ресторанчик под пальмами

Обратно в отель мы ехали в молчании. Минусы переезда на Ангилью неожиданно стали перевешивать плюсы. Да и вообще, о каких плюсах могла пока идти речь? Променять наш чудесный домик на вершине холма в Вермонте и прилегающий к нему участок в четыре гектара на квадратный бетонный бункер на шоссе с видом на заправочную станцию? Открыть пляжный бар — одно дело, мы практически ничем не рисковали. Но теперь речь шла о другом. Нам предстояло угрохать все, что у нас есть, на строительство дорогого ресторана. Нам понадобятся помощники, официанты, посудомойки… О чем мы только думали?

— О господи, — громко произнесла я и начала всхлипывать.

Боб свернул на обочину, заглушил двигатель и обнял меня.

— Можем продолжить поиски. Найдем себе жилье получше.

— Да дело не только в этом, — прорыдала я, — ты просто не представляешь, во сколько нам обойдется строительство ресторана. А уж про то, как управлять им — я вообще молчу.

— Завтра я сниму кое-какие замеры, — терпеливо ответил Боб, — подумаем над дизайном здания. Стройматериалы возьмем по самым выгодным ценам.

— Тебе всегда кажется, что строительство обойдется дешевле, чем оно стоит на самом деле. Черт побери, ты такой… оптимист! — Слово «оптимист» прозвучало как ругательство. Не сомневаюсь, что именно оно заставило Боба замолчать. — Не нужно мне все это, — рыдала я, взирая на мужа сквозь слезы. — Восемьсот долларов за безобразный дом прямо на шоссе, и вид из него — никакой. Три тысячи баксов в месяц за дурацкую хибару! У нас нет таких денег! — Я понимала, что теряю остатки самообладания, но ничего не могла с собой поделать. — Что мы знаем о жизни в стране где-то у черта на куличках, среди ящериц и коз? Да ничего! Хочу домой! Хочу домой и всё! — Я выдохлась и снова заплакала.

— Хорошо, завтра же мы уедем отсюда, — помолчав, произнес Боб. С этими словами он завел машину, и мы поехали в отель.

В «Маллиуане» я спешно взбежала вверх по лестнице в надежде, что никто не заметил моих слез, а Боб тем временем сказал дежурному администратору, что мы завтра выселяемся. Он попросил связаться с авиакомпанией и забронировать нам билеты на Бостон. В номере я окончательно сорвалась. Я переоделась в длинную футболку, залезла в кровать, вжалась в подушку и накрылась с головой.

До меня донесся звук хлопнувшей двери и голос Боба. Муж сказал, что мы вылетаем завтра в два часа дня. Я услышала, как открылась дверь на балкон, и свет за моими зажмуренными веками стал красным — садилось солнце.

— Как насчет поужинать? — спросил Боб.

— Мне есть не хочется.

Я перестала плакать, но живот болел. Меня охватило странное ощущение вины. Я чувствовала себя так, словно кого-то предала, но кого? Мака? Бенни и Джеймса? Какими мы предстанем в их глазах? Импульсивными, порывистыми иностранцами, ворвавшимися в их жизни, наобещавшими с три короба и исчезнувшими без следа? Они деловые люди, ничего с ними не станется. А Джошуа ведь недавно сказал, что мы с ним как родные! Может, я предала Ангилью, мое самое любимое место на земле, мое прибежище? Или я предаю саму себя?

— Можешь ограничиться салатом, — сказал Боб.

— Иди один.

Боб присел на кровать и положил руку мне на плечо.

— Давай вернемся в Вермонт, — тихо произнес он, — и устроимся на работу, как все нормальные люди.

Я отдернула одеяло и посмотрела ему в глаза. Таких голубых глаз, как сейчас, я у Боба никогда не видела. Благодаря этим глазам муж может творить со мной все что угодно.

— Ладно, — буркнула я, — считай, что ты меня загипнотизировал. Давай поужинаем в последний раз перед отъездом.

В ресторане при «Маллиуане» распоряжался Жак, этакая квинтэссенция метрдотеля. Он подчинялся великому Мишелю Рустану, время от времени прилетавшему из Парижа, чтобы внести кое-какие поправки в меню. Мы присели за наш обычный столик, выходивший на скалистый утес, у подножия которого плескались бирюзовые волны. Огни на скалах привлекали метрового саргана, который, когда неторопливо проплывал мимо, казалось, встретился с нами взглядом. Боб заказал бутылку «Шато Палмэ» урожая восемьдесят пятого года. Пока мы ждали салат из зеленой фасоли с маринованными гребешками и зажаренного целиком цыпленка, мне стало легче. Впрочем, разве это удивительно? К тому моменту, когда принесли шоколадное суфле, мы уже вовсю вели мозговой штурм, обсуждая, чем займемся дома.

Я заснула, мечтая о Вермонте, но, как это ни странно, привиделся мне босоногий Джеймс, жаривший на гриле гамбургеры у нас в сарае.

Проснувшись в пять утра, я выползла на балкон встречать начало нового дня. Где-то внизу разбивались о скалы волны. Небо постепенно сменило цвет с черного на темно-синий. Исчезли звезды. Это было мое любимое время. Пока весь мир спал, я могла привести в порядок даже свои беспокойные, непокорные мысли. Я потянулась в кресле и глубоко вдохнула воздух, пропитанный запахом моря. Через пять минут я отперла тяжелую дверь из красного дерева, что вела в наш номер, и, стараясь не разбудить Боба, выскользнула в вестибюль.