Карибы. Ресторанчик под пальмами

В этот момент возле нас остановилось такси. В окошко высунулся Мак и поинтересовался, не найдется ли в ресторане работенки для его девушки Гаррилин. Когда я ответила, чтобы он ее как-нибудь привез к нам познакомиться, он ответил:

— Дык, она тута, в фургончике.

Первое собеседование я провела на груде досок. Мы непринужденно пообщались. Речь шла в основном о наших семьях, а не об опыте работы и рекомендательных письмах. Гаррилин обожала поболтать — буквально через несколько минут после начала разговора я уже знала, что ее сестра скоро выйдет замуж и будет жить на Невисе, а племянница получает в школе одни пятерки. Я показала ей меню.

— Я типа не знаю, че это все такое, но если покажете, как это готовится — справлюсь, — заверила меня Гаррилин. Соляные озера по-прежнему не шли у меня из головы, и я спросила, не знает ли она Мамулю.

— Ясное дело, знаю. Кто ж Мамулю не знает? Познакомиться хочете? Поедемте вместе. Тока седня у меня не выйдет. Завтра как?

Гаррилин объяснила, как доехать до дома Мамули. Мы договорились встретиться возле него на следующий день в десять часов.

Когда я спросила у Клинтона, где бы мне отыскать свежую рыбу, он перестал махать молотком и почесал подбородок.

— Знаешь, Мэл, — протянул он, — загляни-ка в Айленд-Харбор. Там-то рыба есть. — Он хлебнул воды из бутылки и продолжил: — Рыбаки собираются там каждый полдень. Подъезжай к четырем, и будет тебе рыба, какую только хочешь. Спроси Клива, он мастер экстра-класса. Это он поймал ту здоровенную рыбеху, которая висит в аэропорту.

В тот же день мы сели в машину и проехали через весь остров, от самой западной оконечности до самой восточной. Восточная часть острова более дикая и с менее развитой инфраструктурой. Отели здесь отсутствуют, и вообще нет ничего примечательного, лишь время от времени бросается в глаза указатель с названием у въезда в крохотную деревушку типа Уотер-Свамп, Литтл-Дикс, Шоал-Бэй, Канафист. В большинстве деревенек имеется церковь. Иногда мы проезжали продуктовые магазины и лавчонки с вывесками: «ДЕЛАЕМ БИРКИ и НОМЕРНЫЕ ЗНАКИ», «РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ». Чаще всего нам попадалась табличка: «ТУРЫ ПО ОСТРОВУ». И если на западе острова жизнь текла спокойно и неспешно, то здесь все происходило еще медленнее.

Айленд-Харбор — типичная рыбацкая деревушка: раскрашенные яркими красками, поблескивающие от лака лодки; мальчишки, помогающие отцам выгрузить улов; женщины, спорящие из-за цен на окуней; прозрачная зеленая вода на которой, в тех местах, где на поверхность выходят рифы, вскипает пена.

Деревня показалась нам интересной, хотя и нельзя было сказать, что в ней бурлила жизнь. Рыбаки спокойно занимались своими делами, и не подозревая, сколь романтичную картину они собой являют. Клив, например, был босиком и одет только в шляпу и старые шорты. Как и остальные рыбаки, он ставил свою лодку на якорь на ночь. Стоило Бобу спросить о рыбе, Клив тут же представил нас своему брату. Они оба заверили, что будут бесперебойно снабжать нас рыбой. Макрель, тунец, окунь, — стоит только сказать, что именно нам надо, и они тут же доставят нам заказ.

— Это большая удача, — заметила я на обратном пути. Свежая рыба в любое время. Причем ее будут привозить прямо в ресторан, — мне уже не терпелось занять место у плиты.

Мы с Гаррилин заехали на стоянку старой поликлиники в Саус-Хилл почти ровно в десять часов. Гаррилин кивнула на пожилую женщину, развешивавшую рубашки на бельевой веревке в соседнем доме, и сказала:

— Это Мамуля и есть. Она вам расскажет про соль.

— Я, как бы не соврать, с двенадцати лет в озерах работала, — начала Мамуля. — Мы с мамой специальные штуки такие на пальцы надевали. Соль, она ведь жжется. Руки режет. Мы привязывали к пальцам куски резины от велосипедных камер. А иногда тряпочки брали, и руки в них заворачивали.

Я содрогнулась от услышанного, но Мамуля с сестрой явно получали наслаждение от воспоминаний.

— Мы с матерью, — продолжила Мамуля, — спускались по склону холма, чтобы попасть к озеру в Сенди-Граунд. На солнце слишком жарко, поэтому иногда мы работали с полуночи и до рассвета. Всю ночь напролет работали. Мне нравилось. Я была молодая, заходила в озеро, а вода мне доставала до бедер.

— Мы подбирали куски соли руками, — продолжила сестра Мамули, — складывали их в корзины и несли те к большим деревянным ящикам. Мы звали их поддонами. А внутри стояло по восемнадцать бочонков.

— Мы промывали куски соли в воде, — перебила Мамуля сестру, — а потом парнишка поднимал меня, чтобы я закинула соль в бочонок. Иногда на некоторых поддонах работало девять, десять, а то и одиннадцать человек. А потом, в конце, мы делили деньги. Помнится, я как-то за неделю заработала восемнадцать шиллингов. У меня вся кожа была покрыта солью. Да и в озеро окунаться было нельзя. Если падаешь в воду, оказываешься с ног до головы покрыт солью, а она жжет. Порой, когда мы падали, нам приходилось бежать к морю, чтобы ее с себя смыть. А иногда надо было мчаться аж до дома.