Карл Маркс: Капитал

Ну а какая же связь тогда между ироническим литературным рассуждением и «метафизическим» соображением о буржуазном обществе? Или, как этот вопрос ставит Вулф: «Почему Маркс должен писать так, как он пишет, если ему надо осуществить ту интеллектуальную задачу, которую он перед собой поставил?» Пожелай он представить простой и ясный текст классической экономики, он так бы и сделал — и на самом деле он так и поступал. Две его лекции, прочитанные в июне 1865 года, позже опубликованные как «Стоимость, цена и прибыль», дают лаконичное и четкое краткое изложение его учения о товаре и труде: «Человек, производящий какую-то вещь для собственного непосредственного использования, производит продукт, а не товар… Товар обладает стоимостью, потому что это сгусток общественного труда… Цена, взятая сама по себе, ничто, она лишь денежное выражение стоимости… То, что продает рабочий, не является непосредственно его трудом, но является рабочей силой, распоряжение которой он на время передает капиталисту…» И так далее. Каково бы ни было достоинство данного экономического анализа, он понятен любому умному ребенку: ни изощренных метафор или метафизики, ни загадочных отступлений или экскурсов в философию, ни литературных украшений. Так почему же «Капитал», выросший на этой же почве, настолько отличается по стилю? Неужели Маркс внезапно потерял свой дар ясности изложения? Очевидно, нет: ведь во время создания лекций он завершал I том «Капитала». Ключ к этому можно найти в одной из тех немногих аналогий, которые он позволил себе в статье «Стоимость, цена и прибыль» при объяснении, что прибыль возникает при продаже товара за «реальную» стоимость, а не из-за добавления дополнительного сбора. «Это кажется парадоксом и противоречит тому, что каждый из нас видит каждый день, — пишет он. — Но парадоксом является также и то, что Земля движется вокруг солнца, а вода состоит из двух горючих газов. Научная истина всегда парадоксальна, если ее рассматривать с точки зрения повседневного опыта, который дает заметить только обманчивую природу вещей».

Действие метафоры заключается в том, чтобы заставить нас посмотреть на что-то по-новому, передавая его качества чему-то еще, превращая знакомое в иное, незнакомое, и наоборот. Людовико Сильва, мексиканский критик Маркса, показал, что сам капитализм и есть метафора, он отчуждает жизнь от субъекта и передает ее объекту, от потребительской стоимости к меновой стоимости, от Человека к чудовищам. В этом прочтении стиль «Капитала» не является лишь красочным внешним довеском к экономическому описанию, наподобие джема на куске хлеба. Это — единственный подходящий язык, способный выразить «обманчивую природу вещей», онтологическая смелость, которую нельзя ограничить какими-то рамками и условиями существующих жанров. Одним словом, «Капитал» полностью уникален. Ни сейчас, ни когда-либо не существовало ничего даже отчасти подобного ему, и, наверное, именно поэтому им либо пренебрегают, либо неправильно его истолковывают.

Глава III

Зрелость

Через сто лет после его публикации британский премьер-министр Гарольд Вильсон похвастался, что никогда не читал «Капитал». «Я дошел только до второй страницы, где увидел сноску длиной примерно во всю страницу. И я подумал, что на два предложения основного текста сноска в страницу — это слишком». Если просто открыть I том, то можно увидеть, что это — ужасное преувеличение: действительно, есть несколько сносок на первых страницах, но ни одна из них не длиннее, чем несколько предложений. Однако Вильсон говорил, наверное, и о многих других читателях, которых оттолкнула кажущаяся или действительная «трудность» этой книги.

Маркс предвидел эту реакцию в своем предисловии. «В данном случае наибольшую трудность представляет понимание первой главы — в особенности того раздела, который заключает в себе анализ товара. Что касается анализа сущности и величины стоимости, то я сделал его популярным, насколько это возможно». Он утверждал, что форма стоимости — это сама простота. «И, тем не менее, ум человеческий тщетно пытался постигнуть ее в течение более чем 2000 лет… За исключением раздела о форме стоимости, эта книга не представит трудностей для понимания. Я, разумеется, имею в виду читателей, которые желают научиться чему-нибудь новому и умеют думать самостоятельно».