Александр Ватлин. Карл Радек и германская революция

В истории любой революции есть фигуры, неизменно притягивающие к себе внимание ученых и литераторов. При всей полярности даваемых им оценок очевидна неординарность этих исторических персонажей, восхищает (или отталкивает) острота их интеллекта, трагичность жизненного пути. Наряду с именами Ленина, Сталина и Троцкого в зарубежной литературе о большевизме постоянно всплывает имя Карла Радека, снабженное самими яркими эпитетами -«последнего интернационалиста», «орудия зла», «мастера тайных поручений». Лишь в последнее время появилась возможность документально проверить научные гипотезы и литературные вымыслы, накопившиеся в предшествующие десятилетия вокруг его политической биографии.

Карл Радек (настоящее имя Собельсон) пришел в европейское рабочее движение накануне Первой мировой войны маршрутом, типичным для многих радикальных социалистов. Выходец из небогатой еврейской семьи, проживавшей в Галиции, он видел в пропаганде идей мировой пролетарской революции шанс выйти за рамки местечковой ограниченности и самодовольства мелких буржуа. Публицистический дар Радека, его острое перо достаточно быстро превратили его в заметную фигуру среди польских, а затем и германских левых социалистов. Но в 1912 году Радек был обвинен руководством СДПГ в растрате партийных денег - весьма распространенный случай, стоивший карьеры не одному функционеру.

Удержаться на поверхности Радеку помогло начало Первой мировой войны, эмиграция в Швейцарию и знакомство там с Лениным и Зиновьевым. Яркие антивоенные, статьи, которые Радек подписывал многозначительным псевдонимом «Парабеллум», блестящее знание многих европейских языков и связи среди левых групп Второго интернационала стали основой его фактической кооптации в руководящие органы большевистской партии. Радек принимал самое активное участие в Циммервальдской конференции (Ленин впоследствии назовет ее фактическим основанием Третьего, Коммунистического интернационала) и после свержения монархии в России в известном «пломбированном вагоне» отправился делать революцию в стране, которую до того не видел и не знал.

Обширное публицистическое наследие Карла Радека свидетельствует о том, что его вера в близость всемирного переворота, творцом которого предстояло стать соединенным пролетариям всех стран, опиралась не столько на теоретические постулаты марксизма, сколько на инстинктивное ощущение краха «старого мира». Альтернатива, предложенная радикальными социалистами Европы и реализованная большевиками в России, подразумевала всеобщий, международный характер пролетарской революции. Однако кошмар империалистической бойни не привел к ее превращению в мировую гражданскую войну. Советская Россия оказалась «осажденной крепостью», внутри которой безраздельная власть большевистской партии позволила начать невиданный социальный эксперимент.

Карлу Радеку приписывают анекдот о старом еврее, которому удалось получить в Москве «вечную» работу - он должен был каждое утро подниматься на самую высокую башню Кремля и смотреть на Запад, чтобы вовремя сообщить о зареве всемирного пролетарского переворота. За цинизмом этой шутки скрывается серьезный надлом большевистской теории и практики в первые месяцы и годы нахождения у власти. Победа в гражданской войне, неограниченное господство в России - и почти полное молчание европейского пролетариата.

Фанатичная убежденность Ленина и его соратников не позволяет мириться с таким поворотом событий - революцию надо не ждать, а организовывать. Радек оказывается экспертом номер один в этом вопросе, и его политическая биография на целое десятилетие оказывается накрепко связанной с маршрутом мировой революции, как его представляли себе большевики. Их взоры были обращены прежде всего на Германию - страну «образцового» империализма и в то же время родину марксизма, имевшую наиболее массовое и хорошо организованное рабочее движение.

Сразу же после капитуляции Германии в мировой войне и свержения монархии Гогенцоллернов Радек отправляется в Берлин. В подписанном Я.М. Свердловым мандате ему поручалось выступить в качестве представителя Советской России на Съезде рабочих и солдатских депутатов Германии1 . Единственный из шести членов делегации, Радек, войдя в образ возвращавшегося немецкого военнопленного, сумел добраться до Берлина. Как он позже вспоминал, единственным документом при нем оставалась справка о дезинсекции, которой ему пришлось подвергнуться на польской границе.