Карл Великий

Зиму, Рождество 811 года и Пасху 4 апреля 812 года, совпавшие с шестьдесят четвертым днем рождения, император провел в своей резиденции в Ахене. Этим периодом датированы две примечательные грамоты, характеризующие правителя как председательствующего королевского суда из-за невозможности исполнять эти обязанности также упоминаемым пфальцграфом Амальрихом.

В одном дипломе, составленном на удивительно грубой латыни и дошедшем до наших дней в оригинале из богатого фонда монастыря Сен-Дени, император 8 марта при участии не менее семи поименно названных графов, пфальцграфа и многочисленных последователей осуждает ответчика в присутствии истца из-за несоблюдения срока вызова в суд и, следовательно, неявки в королевский суд, где слушалось дело о предусмотренном законом возмещении нанесенного ущерба. Истец и ответчик, по-видимому, принадлежали к тому слою населения, для которого было привычным делом уклоняться не только от графского суда, то есть надлежащей инстанции, но и от суда имперского. О подоплеке этого судебного спора, по-видимому, связанного с парижским монастырем, ничего не известно. Грамота еще и потому приобретает особое значение, что на ней остались на удивление хорошо сохранившиеся следы судебной печати Карла в бытность его императором. Она представляла собой античную гемму с изображением Юпитера. И от королевского периода правления Карла сохранился лишь один экземпляр судебной печати, о которой и напоминает нам документ 775 года.

За упомянутым судебным решением от 2 апреля, а это была Страстная пятница, последовала грамота, направленная графам юго-западных регионов империи. Документ адресовался не менее восьми сановникам, которые, если последующие подтверждения этой грамоты Людовиком Благочестивым в 815–816 годах заслуживают доверия, среди прочих управляли графствами Нарбонн, Каркассонн, Руссильои, Ампуриа, Барселона, Гсрона и Безье. Этим сановникам вменяется в обязанность избавить испанских «априсионеров» от всяких притеснений и давления, а также взять их под защиту. «Чтобы избавиться от жестокого ига, которое сарацины взвалили на христиан», «априсионеры» переместились в пограничные районы формирующейся Испанской марки, где вскоре после 778 года стали расселяться на казенных землях как крестьяне, занимавшиеся корчеванием лесов и, по сути дела, несшие охрану границ. Согласно подтверждающим грамотам Людовика Благочестивого, на «априсионеров», в распоряжение которых как свободных представлялась земля для обработки и рекультивации, налагалось обязательство участвовать в воинском призыве, нести в требуемых объемах караульную службу, а также оказывать необходимое содействие гонцам, курсирующим между Кордовой и империей франков, прежде всего предоставляя им лошадей для передвижения.

Переселенцы испытывали к королю особое чувство признательности и верности, несмотря на вынужденность подчинения графам и прочим представителям знати. Они распоряжались полученной землей на условиях наследной аренды, которая, правда, могла быть переоформлена и в свободную собственность. Хотя они не платили никаких процентов, обработка некогда заброшенных фискальных земель все же приносила королевству непосредственную экономическую пользу. Кроме того, в подвергавшемся угрозе пограничном районе у короля появился слой землевладельцев, представлявших дополнительный контингент для дорогостоящей воинской службы и охраны границы, который, по сути дела, подчинялся самому монарху и был ему многим обязан. Существование этих «опекаемых», в сущности не являвшихся ни королевскими вассалами, ни даже свободными по отношению к королю, оказалось под угрозой в результате действий остальной части населения, которое, выступая с притязаниями на собственность, с помощью лжесвидетелей захватывало расчищенную под пашню и рекультивированную землю, тем самым вторгаясь в королевское право распоряжаться этим недвижимым имуществом. Графы довершили начатое — они также прибирали к рукам имущественные комплексы или же силой облагали их всяческими сборами и обязательствами.

С жалобами на это к императору в Ахен в сопровождении двух священников прибыла делегация, состоявшая примерно из сорока одного испанца, между прочим, один из них был лангобардом по происхождению. Карл не ограничился вручением ходатаям соответствующей грамоты. Он призвал архиепископа Арль-ского Иоанна посетить короля Аквитанского Людовика и «надлежащим образом» проинформировать его о происходящем, чтобы тот дал графам соответствующие распоряжения.