Карл XII, или Пять пуль для короля

Если убийца располагался справа от короля, то теоретически он мог быть среди группы офицеров в первой параллели или неподалеку от них, но тогда они непременно должны были заметить его. Т. Хольмквист считает, что убийца мог спрятаться в непосредственной близости от короля в ответвлении «новой» линии траншеи, и тогда пуля должна была войти в его левый висок. Аналогичного мнения придерживается и Б. Лильегрен.

В 1940 году А. Сандклев, директор музея в Варберге (пригород Стокгольма), сделал сенсационное заявление, объявив, что неопровержимые доказательства убийства Карла XII им найдены на основе современных... фольклористических методов. Директор утверждал, что убийца находился в непосредственной близости от своей жертвы и располагался с левой от него стороны. Исследуя устные традиции и поведение носителей народных легенд и сказаний о Карле XII на протяжении двух последних веков, А. Сандклев наткнулся на упоминание солдата по имени Мортен Нильссон Нурдшерна, который якобы видел, как убийца с близкого расстояния застрелил Карла XII. Личность М. Н. Нурдшерны оказалась исторической реальностью: он служил в лейб-роте Эльйборгского полка, а в момент смерти короля этот полк располагался в окопах перед крепостью Фредрикстен. Солдат происходил из местности Эксневалла, что в Вестьётландской провинции. Выйдя из головы короля, пуля шмякнулась о камень и упала наземь. Повозившись в темноте, Нурдшерна якобы нашел смятую пулю и, никому ничего не сказав, положил ее к себе в карман. Вернувшись с войны, он принес с собой в деревню и памятный сувенир. Как-то разоткровенничавшись с местным пастором, Нурдшерна рассказал о том, какой «трофей» он принес с норвежской войны. Пастор настоятельно посоветовал ему избавиться от этого «нехорошего» предмета, способного принести его обладателю несчастье. Нурдшерна был храбрым солдатом, но, как все обитатели того века, страшно суеверным. Он немедленно пошел в местную каменоломню и бросил там смятую пулю. Согласно А. Сандклеву, 200 лет спустя в этой каменоломне произошло настоящее чудо: местный кузнец Андерссон в 1924 году зачем-то пошел на старую каменоломню и нашел там смятую пулю. Но пуля оказалась ненастоящей: это была медная пуговица от мундира короля!

Открытие А, Сандклева стало называться «Делом о турецкой пуговице», ибо, по его мнению, кто-то украл (или нашел) эту пуговицу, отпилил от нее ушко, залил полость свинцом и забил в пистолет. Отверстие в шляпе короля соответствует диаметру этой пули, утверждает Сандклев, и если доказать, что в Швеции других таких пуговиц нет, то версия получает стопроцентное доказательство своей верности. А. Сандклев добавляет, что поскольку среди солдат и простого народа давно укоренилось поверье, что Карл XII от пуль заговорен, то убийца решил для его устранения использовать необычную пулю.

Мундир, который Карл XII надел в свой последний вечер, был новым и практически неношенным. Он был пошит в Турции, и пуговицы на нем были турецкого производства, как и на мундирах всех его солдат и офицеров, — доставить пуговицы из Швеции тогда не было никакой возможности.

В качестве дополнительного подтверждения своей версии Сандклев приводит воспоминания лейтенант-инженера Б. В. Карлберга, сопровождавшего короля в ту ночь в окопы. Прямо об убийстве короля офицер, естественно, написать не мог, но он знал об этом как об очевидном факте и постарался в тексте своих воспоминаний оставить отдельные «метки», которые А. Сандклев сумел разгадать.

А. Сандклев с оправданным подозрением относится к таким фигурам, как французы Мегрэ и Сигье. Уж слишком рьяно и истово принялись они сами при первом же павшем на них подозрении утверждать о своей невиновности. Особенно в этом отношении отличился Сигье: сначала он, будучи больным и находясь якобы в невменяемом состоянии, из окна своей стокгольмской квартиры всенародно объявил о том, что это он убил короля, а потом опомнился и самым решительным образом дезавуировал свои заявления. Никто из властей предержащих не удосужился заинтересоваться поступком француза, чье пребывание в ту злосчастную ночь рядом с королем никакой служебной необходимостью не вызывалось — если, конечно, его не подослал наследный принц Гессенский, которому он верно служил. Вернувшись во Францию, он привлек в качестве своего адвоката самого Вольтера. Полковник Филипп Мегрэ «отмывался» при содействии другого защитника — де ля Монтрайё, который в свое время посещал Карла в Бендерах и который в 1727 году прибыл в Швецию с целью сбора данных об обстоятельствах его гибели [266]. Материалы француза в значительной степени базировались на свидетельских показаниях бывшего адъютанта короля итальянского капитана К. Дж. Маркетти, также присутствовавшего в тот роковой вечер в траншеях Золотого Льва.