Карнавал лжи

Таша смотрит на свою руку, словно больше ничто на этом свете её не волнует.

Хотела бы она, чтобы это действительно было так.

– Я не хочу их терять. Никого из них. – В дрогнувшем голосе всё же прорезается боль. – Они… мои друзья. Оба.

– Я тоже. Но это случится, Таша. Хотим мы того или нет.

Таша глядит, как тёмная полоска леса на том берегу поглощает алое солнце.

– И когда?..

– Не знаю. Двоедушие не длится долго. Год, два, три – не больше.

Костяшки девичьих пальцев белеют от напряжения.

– Джеми знал об этом, когда соглашался на ритуал?

– Нет.

– Ему никто не сказал?..

– А зачем? В этом случае их опекун терял одного из братьев, а так получал обоих, слитых воедино. И маг, и фехтовальщик. Хороший расклад.

– Герланд совсем их не любил, да?

Это выходит спросить только едва слышным шёпотом.

– Судя по тому, что я видел в их памяти… – Арон коротко качает головой. – Он – альв, Таша. Королевский Охотник к тому же. Альвы не созданы любить людей, а Охотникам чувства в принципе не положены.

Таша долго сидит неподвижно.

Разжав руку, кидает взгляд на камешек, лежащий у неё в ладони. Плоский, розоватый. С дыркой посредине.

– Загадай желание, – советует дэй.

Таша поднимает камень к глазам. Сквозь крохотное отверстие, проточенное ветром и водой, глядит на краешек солнца.

Одинокий «бульк» звучит одновременно с тем, как за лесом скрываются последние солнечные лучи.

– Загадала?

Не глядя на амадэя, Таша кивает.

– Пусть оно сбудется, – произносит Арон серьёзно.

Таша улыбается. Самым краешком губ, горькой донельзя полуулыбкой-полуусмешкой.

– Поживём – увидим…

* * *

– Проснись.

Таша открыла глаза; казалось, она задремала всего на секунду. Села на кушетке, – и лишь затем вспомнила, что, по идее, не смогла бы этого сделать. Но ремни исчезли таким же чудесным образом, как и появились.

Отступив на шаг, Странница равнодушно созерцала пол, зачем-то сжимая в руках правдометр: нечто вроде серебряного молотка, только с двумя ручками и циферблатом, стрелка на котором педантично покачивалась между делениями «правда», «ложь» и «что-то здесь нечисто». Прибор, часто заменявший чтецов там, куда чтецам заглянуть было некогда. Иллюзионист смотрел на перо, под его взглядом торопливо царапавшее что-то в тетради. Орек застыл у стола, скрестив руки на груди; Советник в глубокой задумчивости глядел в потолок, подпирая ладонью подбородок.

Похоже, допрос был окончен.

– Я… – собравшись с духом, начала Таша, – и смолкла, когда Джелиар Айронсул поднялся со своего стула.

Безо всякого выражения на аристократичном лице Советник Его Величества шагнул вперёд. К ней.

Склонился в поклоне.

Он или…

– Его Величество ждёт, – изрёк мужчина в чёрном, – Морли-малэн.

Как выяснилось, спуститься на допрос и выйти сухим из воды – это полдела. Надо было ещё вернуться наверх, не пав смертью храбрых на бесконечной лестнице.

Таша оставила позади не один десяток ступенек, но всё ещё осмысливала то, что услышала после пробуждения. Мастера успели не только просмотреть её память, но и исследовать перстень Морли, дабы убедиться в его подлинности… а ещё допросить на правдометре Орека, к которому после Ташиных воспоминаний о Кэйрмиль ожидаемо возникли вопросы. В частности, действительно ли он непричастен к деяниям супруги-эйрдаля – и не имеет ли отношения к смерти сестры и её мужа.

К счастью, правдометр убедительно подтвердил, что нет.