Карнавал страха

Гермос изо всех сил пытался повалить мясника на пол, держа его за горло. Блеснул серебряный зуб. Доминик зарычал и вцепился зубами в кисть великану. Великан закричал от боли, откатился на спину, и ударил мясника ногами. Тот, взревев, как дикий зверь, выхватил наконец кинжал из руки и всадил клинок в живот Гермосу. Тот нечеловечески закричал, а Доминик встал, обнажал окровавленные зубы в отвратительной усмешке. Он метнулся к оракулу, ударил огромным ботинком в чахлую грудь темнокожего прорицателя, оракул откинулся назад, черное кресло хрустнуло и повалилось, а Доминик бросился к стене палатки, прорезал бархат и пропал в шумной ночи, наполненной криками артистов и зрителей.

Держась за бархатную стену, Моркасл подобрался к истекающему кровью великану и встал перед ним на колени. Сатина подвела к Гермосу и Марию. Остальные жены, увидев, что мясник убежал, заполнили бархатную комнату, причитая на непонятном мелодичном языке.

– Назад, леди, назад! – воскликнул Моркасл в отчаянии, раскрывая одежду на животе великана и вглядываясь в страшную рану на животе. Он осторожно вытянул кинжал и теперь пытался закрыть порез тканью. Та немедленно пропиталась кровью.

Длинные узкие пальцы Гермоса схватили волшебника за плечо, великан печально и торжественно посмотрел на Моркасла.

– Пойди поймай его, – прохрипел он.

– Что? Не будь дураком, – ответил Моркасл, оглядываясь на прорезь в ткани палатки, в которой исчез мясник. – Ты ранен.

Теперь плеча фокусника коснулась ласковая рука Марии.

– Я помогу ему, Моркасл. Иди.

Волшебник оглядел своих товарищей, на его лице мешались страх и задумчивость. Потом он встал, сжимая зубы, и направился к дырке, в которую сбежал Доминик. Раздвинув бархатные края, Моркасл выглянул в пеструю карнавальную ночь и исчез.

Он сразу оказался в плотной толпе на главной аллее Карнавала. Люди текли рекой в сторону арены, но мясника нигде не было видно. Моркасл сжал кулаки и ринулся в толпу, рыская глазами по лицам. Крестьянин, купец, аптекарь, худенькая девочка с косичками, член Совета…

– Черт, – пробормотал Моркасл, и на него нашло трусливое чувство освобождения. Но, собравшись с духом, он перебежал аллею, взобрался на старую сцену и стал разглядывать толпу с высоты.

Наконец в самом начале зрительского потока Моркасл заметил спину Доминика. Он бежал, и неприкрытые рубашкой мышцы спины ходили ходуном, а царапина от плеча до бедра налилась от усилия кровью.

Моркасл открыл рот, чтобы закричать, но ему не хватало дыхания, сердце тяжело билось, а с губ срывалось одно слово:

– Убийство… Убийство… Убийство… В глазах фокусника потемнело, Доминик уже почти скрылся из виду.

– Убийство…, убийство…, убийство… Наконец его легкие наполнились холодным ночным воздухом, и он завопил:

– Убийца! Остановите его! Мясник Доминик убийца!

Толпа вокруг Моркасла вздрогнула и отпрянула, на всех лицах были написаны страх и шок.

Моркасл сошел с арены и бросился, расталкивая всех, по аллее.

– Остановите мясника! Остановите убийцу Доминика! – Люди бросались прочь, освобождая фокуснику дорогу. – Помогите мне! – взывал он к испуганным горожанам, задыхаясь. – Остановите этого человека – он убийца!

Ему отвечали пустые глаза и испуганные гримасы.

Где – то впереди мясник уже почти достиг конца Карнавала – палаточного городка, где размещались новоприбывшие артисты. Отличное место, чтобы спрятаться. Отличное место для нового убийства.

Указывая на мясника, Моркасл отчаянно выкрикнул:

– Остановите его! Неужели никому нет дела?

Он бежал все медленнее и медленнее, ноги болели, наконец фокусник остановился и, наклонившись вперед, начал глубоко втягивать воздух в ноющие легкие.

Кто – то тронул его за плечо. Это был Арку – мальчик-леопард, руки и ноги у него были покрыты пятнистой шкурой, а юное стройное тело поросло рыже-черным мехом.

– Что случилось? – спросил он взволнованно.

Болезненная улыбка осветила лицо Моркасла.

– Ты можешь бежать, малыш?

– Быстрее, чем лань, – гордо ответил Арку, потягиваясь на изящных лапах.

– Беги! Беги и поймай вон того человека в разорванной рубашке, – сказал Моркасл, показывая на удаляющегося мясника.

Арку взволнованно кивнул, издав зубами странный клацающий звук, а потом, опустившись на четыре лапы, кинулся по аллее. Когтистые ступни едва касались земли, когда он ловко лавировал между зрителями, те расступались, а Арку коротко посмеивался, наблюдая их испуг и отвращение.

Где – то впереди мясник обогнул изгородь и скрылся между вагончиками и домиками артистов. Арку замедлил бег и зарычал. Его животный рык заставил посетителей Карнавала содрогнуться, рыжая с черным шкура вспыхивала, как пламя. В четыре прыжка он оказался у изгороди, отделявшей артистический квартал, оска-лясь, мальчик принюхался, а потом, встав на задние, лапы вскарабкался на белый забор и спрыгнул сверху на песочную дорожку.

Аллея была пуста. Глаза Арку сузились, он снова принюхался, вдыхая в себя букет обычных карнавальных запахов – дыма, песка, рыбы, холста, но среди них ясно выделялся необычный – пот, кровь и тревога.