Карнавал страсти

Сережа действительно очень нравился Насте. В конечном счете, ей даже понравилось, как он с ней сегодня поступил. Она умудрилась разглядеть в его действиях проявление внутренней силы и нетрадиционного мышления. А еще ее пленяло в нем легкое отношение к жизни, его независимость и экстравагантность.

«В конце концов, у меня ведь никогда не было юноши моего возраста, — с запоздалой обидой подумала она, — мне всегда казалось, что со своими ровесниками я говорю на разных языках. А с Сережей мы чем-то похожи и могли бы прекрасно понимать друг друга. И любим мы почти одно и то же, и, кажется, даже чувствуем одинаково.

Если бы я стала его девушкой, как бы классно мы могли проводить время, — подумала Настя и улыбнулась. А потом она занялась тем, что всегда считала дурным тоном, принялась сравнивать своего нынешнего любимого с предполагаемым. — У Сережи дома нет пыли и много отличных книг, он любит веселиться, а Митя считает, что развлекаются только бездельники. К тому же Митя живет так, словно впереди его ничего уже не ждет, а Сережа, как и я, устремлен в будущее. — Настя наткнулась на лавочку и в изнеможении опустилась на нее. — Но ведь Митя — моя первая любовь, — с отчаянием подумала Настя и поняла, что сейчас опять заплачет, — до встречи с ним я вообще ничего не понимала ни в жизни, ни в людях. Не могу же я вот так вероломно предать его. Это будет ужасно подло. — Настя вспомнила, что ее папа часто повторял: «Подлость — это как камень, брошенный в воду, только круги от нее расходятся бесконечно»…

…«Ведь я же была абсолютно уверена в своей любви к Мите, — размышляла Настя, — а сейчас? Да, я и сейчас его люблю, но как же мне с ним тяжело! А кто тебе говорил, что любить — это легко, — спорил с ней внутренний голос. — Ох, ничего я не понимаю, — Настя ожесточенно затрясла головой, — нет, я знаю одно, если я и оставлю Митю когда-нибудь, то честно. Я никогда не опущусь до измены. Да и вообще, разве можно променять его на Сережу? Ведь Сережа такой же, как я, человек без тормозов, с ним я просто пропаду, влипну в какую-нибудь историю. Раз уж я оторвалась от своей семьи, надо мне держаться покрепче за Митю. Пусть он часто бывает мрачным и невыносимым, но в жизни он понимает гораздо больше, чем я или Сережа».

4

Настя поднялась и, чувствуя себя совершенно опустошенной, побрела к дому. Только она успела кое-как привести себя в порядок, как услышала звук отпираемой двери.

…— Да что с тобой, наконец, — спросил Дмитрий, после того как они с Настей поели, — на тебе лица нет, что-то случилось?

— Ну да, — жалобно ответила Настя, — только можно я тебе пока ничего не буду рассказывать, а то ты решишь, что у меня с головой совсем плохо. Но ты не думай, ничего страшного не случилось.

— А я и не думаю, — сказал Дмитрий и подумал:

«Я вообще у нее ничего теперь спрашивать не буду, пусть носит в себе свои проклятые тайны, пока они не сожрут ее изнутри. Конечно, вечно это продолжаться не может, или она сама мне все расскажет, или же правда каким-то образом выплывет наружу, или я не выдержу, — тут Дмитрий стиснул зубы, — и выгоню эту девчонку к очередному доверчивому придурку».

А Настя в это же время подумала:

«Все, решено, я расскажу ему обо всем сразу же, как только он попросит. Надоело врать, изворачиваться, придумывать все новые и новые оправдания своей лжи».

Некоторое время они молчали. Настя вздохнула, поднялась и пошла в ванную. Как только она вышла, туда же отправился Дмитрий. Они так и не обменялись ни единым словом.

Настя легла в постель. Собственное тело казалось ей чужим, оцарапанные ладони горели, мышцы рук и ног ныли, как при начинающемся гриппе. Стоило Насте закрыть глаза, как она опять видела себя ползущей по этой проклятой крыше. А когда она в ужасе открывала их, то сразу же морщилась от боли, как будто ей под веки попал колючий песок.

Уже начало светать. Утренний сумрак мешал заснуть, безмерно раздражал ее. Так Настя и проворочалась, пока не пришел Дмитрий. Стоило Насте почувствовать, что он рядом, ощутить горячий запах, присущий только его телу, как ей сразу же стало легче. Она прижалась к нему, Дмитрий не противился.

— Слушай, а ты выздоровел, — вдруг сказала Настя.

— Да? — встрепенулся Дмитрий. — Почему ты так решила.

— А раньше у тебя был другой запах, — ответила Настя, — вообще, когда люди болеют, они начинают пахнуть по-другому.

— Вонять, что ли? — усмехнулся Дмитрий.

— Да нет же! Может быть, это даже не запах в его обычном понимании, а просто иррациональное ощущение. Но я тебе точно говорю, сейчас от тебя исходят флюиды здорового человека. А вот я, кажется, заболеваю. Что со мной? Да ничего особенного, скорее всего просто устала, издергалась, — бормотала Настя, — надо мне просто выспаться. Обними меня, пожалуйста, покрепче. Только давай сегодня просто полежим, у меня совершенно нет сил.

Дмитрий крепко прижал Настю к себе, обвил ее хрупкое тело руками, а ноги оплел ногами, и девушке стало так спокойно, словно она спряталась в надежное и уютное убежище.