Карта костей

— Нет, — возразил Дудочник и слегка наклонился ко мне. В ночном воздухе из его рта вырывались белые облачка пара. — Ты сражаешься, пусть и видела, что мы проигрываем. Ты всю дорогу знала, чем все кончится, но все равно стоишь здесь, готовая драться. Это и есть надежда.

Больше на разговоры времени не оставалось. Солдаты ждали приказа в сгустившейся мгле. Они смотрели на Саймона, ожидая, что он выступит вперед и обратится к ним. Но Саймон повернулся к Дудочнику и сказал:

— У тебя это всегда получалось лучше.

— Теперь ты их лидер, — тихо ответил Дудочник.

Саймон покачал головой.

— Я у них за старшего, а это не одно и то же. Конечно, они сделают то, что я скажу. Но я перестал быть их лидером с того самого дня, как привез тебя на Остров много лет назад. Их лидер ты, Дудочник.

Он пожал Дудочнику предплечье. Они обменялись долгими взглядами. Потом Саймон отдал воинское приветствие и отошел. Раздались перешептывания, солдаты вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Когда Дудочник вышел вперед, шепот оборвался.

— Наши братья и сестры ждут нас в Нью-Хобарте, — начал он, и его голос будто ножом разрезал ночную мглу. — Не могу вам обещать, что мы их освободим. Но единственная альтернатива — это ждать, пока Синедрион похищает у нас все больше жизней. Если мы против него не выступим, нас всех поместят в баки. После веков угнетения альфами для омег в этом мире больше нет места, кроме того, которое мы сегодня начнем строить здесь. Возможно, строить его придется на нашей с вами крови, но резервуары хуже смерти. — Он не спеша повернул голову, окидывая взглядом выстроившиеся перед ним шеренги, и четко и громко продолжил: — Синедрион нас, как всегда, недооценил. Они думали, что омеги подавлены, что долгие годы податей, избиений и голода сломают нас и вынудят покориться. Что мы послушно сами пойдем в резервуары. Но Синедрион ошибался. Они думают, что раз нам запретили жениться, мы не плачем, когда наших жен и мужей калечат и убивают. Они думают, что раз мы не можем иметь детей, мы не горюем, когда у нас отнимают тех, кого мы воспитали. Не видя ценности в наших жизнях, они не верят, что мы будем сражаться за эти жизни и друг за друга. Но сегодня мы им покажем, что наши жизни принадлежат нам и в нас больше человечности, чем в любом из них. Сегодня мы говорим: «Хватит». Сегодня мы говорим: «Довольно».

Земля содрогнулась, когда сотни посохов и топоров стукнули по ней, чеканя последние слова Дудочника. «Хватит. Довольно».

Глава 19

Мы шли без факелов — темнота была нашей союзницей. Дудочник подал сигнал к наступлению: поднял меч над головой и резко опустил руку. Он стоял так близко ко мне, что я услышала свист, когда лезвие рассекло воздух. Мы пошли в атаку так тихо, как это возможно, когда на марше пятьсот вооруженных солдат, двигаясь к северной опушке сожженного леса. Еще один сигнал Дудочника, и авангард выскользнул из леса. Неожиданность была нашим единственным преимуществом, поэтому мы по возможности сдерживали основные силы. Первыми в бой отправились всего шесть пар убийц, отобранных лично Саймоном и Дудочником: двенадцать человек устремились по равнине к стене, чтобы перерезать глотки курсирующим вокруг города патрульным.

Ночь быстро поглотила убийц, на бегу низко припадающих к земле. Мы достаточно долго наблюдали за городом и знали, что обходы совершают одновременно три патруля, а также нам было известно, что опасности они не ждут. Часовые на четырех надвратных башнях следили в основном за порядком внутри стен плененного города, а не снаружи. Если они и ожидали беспорядков, то не извне.

Один из патрулей уже показался в поле зрения, факел освещал им путь в обход южной стороны города. По меньшей мере три всадника, один из которых держал факел. Когда с запада донесся крик, факел покачнулся, но шум мгновенно стих, так быстро, что я задалась вопросом, а не был ли он всего лишь вороньим карканьем. Патруль на минуту остановился, а потом продолжил движение вокруг города. Затем послышался еще один крик и лязг металла.

Факел упал и затух в снегу. С востока зацокали копыта галопирующей лошади. Вновь воцарилась тишина, но она была не простой. Зная, что происходит на равнине, я чувствовала: безмолвие душит, словно наброшенное на ночь одеяло.

Следующий сигнал пришел от нашего авангарда: вспышка света у подножия стены между северными и западными воротами. Наши несли с собой масло и спички, чтобы быстро разжечь огонь. В идеале пожар ослабит стену, но хотя бы отвлечет гарнизон от нашей атаки с юга.

И снова Дудочник поднял и опустил меч. Мы побежали. Равнину сотряс топот пятисот людей, спотыкающихся на неровной земле. Шумное дыхание, вырывающееся из легких, сжатых от холода и страха. Шлепки ножен о ноги, звон ножей.