Карта мира

— Не может, — махнул рукой Полифем. — Иначе вызвал бы уже. Придут войска — за ними и попы потянутся, прознав, какие тут дела с мертвяками — а попы маркизу самому по шее надают. Он не дурак все ж таки и себе отнюдь не враг.

— Маркизу нужен оброк. Он готов от барщины отказаться, и от права первой ночи, и от всех других прав на деревню. Но без оброка все хозяйство замка придет в упадок, и у него выбора другого не будет, кроме как вызвать войска из Рима.

— Вот это ближе к телу, — признал батько. — Сдохнет ваш маркиз без нашего хлебушка, без наших помидорок, без картохи нашей. Ну и пущай подыхает.

— Тогда у меня осталось лишь последнее слово.

Рональд достал из-за пазухи свиток и, развернув его, прочел:

— «Предписываю крестьянам деревни Новые Убиты прекратить войну с собственным сеньором. Условия мира должны быть согласованы обеими сторонами путем взаимных уступок. В противном случае крестьянам деревни Новые Убиты следует ждать прибытия имперских войск. Правитель Арьес».

И показал печать оторопевшим крестьянам. Наступила долгая пауза.

— Печать поддельная! — проскрипел наконец один из друзей Полифема.

— Пусть Мишель Пропойца скажет, настоящая или нет! — рассудил батько.

Мертвец, сопровождавший его, подошел к Рональду и посмотрел на грамоту.

— Настоящая, — бесстрастно сказал он.

Крестьяне зашумели. Полифем поднял руку.

— Добро, — сказал он. — Условия мира приемлем.

Шум стал громче. Рональд почувствовал одобрение толпы — продолжать войну с маркизом большинство считали делом опасным, оброк крестьян гораздо меньше пугал.

— Вот чего забыли, — проорал батька, перекрывая шум толпы. — Только мы весь свой военный лагерь в лесу оставим. Чтобы этот сатана обратно не пытался нас поработить.

Рональд задумался. Про военный лагерь маркиз ничего не говорил, а сам правильного решения он принять не мог — ввиду недостатка информации.

— Хорошо, пусть остается, — сказал он, внутренне досадуя на себя, что не подготовился к переговорам лучше. Вот так история и творится — путем недомолвок, недодуманных до конца планов и неожиданных вопросов, подумал он.

— А ты, рыцарь, не дурак, — одобрительно кивнул батько Полифем. — Совесть в тебе есть али задумал чего?

Рональда эта похвала покоробила, но он сдержался и спокойно ответил:

— Правитель хотел вернуть мир на эту землю — и сего дня вернул. Я исполнял его поручение — и ничего больше.

— И чего, теперя в Рим укатишь? — прищурился батько, чье настроение в результате заключения мира заметно улучшилось.

— Вовсе нет. Останусь на некоторое время наблюдать за соблюдением условий перемирия, затем отправлюсь дальше по своим делам.

— Добро. В гости к нам не побрезгаешь?

— Не побрезгую, — сказал Рональд, спрыгнул с коня и пошел вместе с батькой в избу.

Странно: тараканов там не было, да и не воняло ничем.

— Сам как барин живу, — пояснил Полифем, довольный произведенным на гостя эффектом. — А все почему? Оттого что маркизу не дал себе на горло наступить.

— Маркиз мне говорил, что восстание длится уже 8 лет, — чтобы хоть что-нибудь сказать в ответ на эту похвальбу, произнес Рональд. Фраза ему самому показалась глупой: он представился себе со стороны этаким вчерашним школяром, который впервые в жизни выехал на театр военных действий и пытается поразить бывалых генералов знанием военных учебников.

— Ага, с тех самых пор, как козел этот с каторги вернулся… Маркиз-то, — пояснил разбойник.

— С каторги? — удивился Рональд.

— А то как же? — радостно воскликнул Полифем, явно довольный произведенным впечатлением. — За чернокнижие сидел, и осудил его не кто иной, как прежний папа. Святой человек был Бонифаций.

Впервые в жизни Рональд услышал похвалу в адрес прежнего папы Римского, о котором в столице как-то старались не вспоминать.

Полифем между тем нарезал вяленого мяса, жестом пригласил Рональда присесть и поставил на стол стеклянную бутыль.

— Не как крестьяне простые питаемся, — с гордостью сказал он, — но как разбойники, как блаародные живем.

Речи его должны были быть оскорбительными для дворянина, но Рональд отчего-то оскорбленным себя не почувствовал. Слишком много читал он в детстве гуманистов, слишком хорошо знал, что все — бедный ли, богатый — дети Адама, а различия между ними придуманы для удобства управления государством. Он даже не отказался от протянутого собеседником граненого стакана.

«Кореша» Полифема сели за стол рядом с ним — и только Рональд сидел против них троих. Капитан Александр, глава маркизовой гвардии, сопровождавшей рыцаря на переговоры, в дом войти погнушался и вместе со своими солдатами скучал на улице, в некотором отдалении от собравшейся толпы крестьян.

— Ну давай, барин, твое здоровье! — сказал Полифем, поднимая стакан и зачем-то хитро подмигнул своим компаньонам. Однако Рональд не посчитал это подмигивание подвохом и одним духом выпил стакан. Правда, потом чуть было не пустил слезу — так горек оказался хлебный спирт.

— Ух ты! — восхитился разбойник. — Нешто такому в столице учить стали?