Картахена

Правда в том, что Бри собирался построить стену, они вместе с Пеникеллой собирались, а камни украли на каменоломне, когда там сняли охрану, одолжили у почтальона лошадь и несколько раз гоняли телегу туда и обратно. Камни были грязные, не разбери какого цвета, брат сказал, что это красный гранит и мрамор, только надо их хорошенько почистить.

Помню, что Пеникелла взялся раздобыть цемент, а брат дразнил его какой-то оконной замазкой, которой тот пытался замазывать щели в обшивке катера. Они вместе возились с этим катером с тех пор, как я себя помню. Каждое лето Пеникелла придумывал новую затею, однажды они заливали днище катера бетоном в такую жару, что чуть не остались в этом бетоне навсегда.

В то лето солнце выжгло поселок до белизны, даже песок на дороге казался театральной пудрой и отливал свинцом, брат приходил с причала голый по пояс и сразу бросался к умывальнику, чтобы прополоскать рот, потом мы шли на задний двор и я долго поливала его из садового шланга. Что у тебя общего с этим стариком, спросила я брата в один из таких дней, он же пьяница и болтает невесть что, его уже не изменишь, а ты тратишь на него свое время.

Зачем же его менять, ответил мне брат, изменить Пеникеллу это все равно что отмыть эскимоса от жира, которым тот покрывает грудь, защищаясь от холода. Мне нравится, что он не сдается, сказал Бри чуть позже, за ужином, он поклялся, что починит свой катер, и он его починит. Даже если ему придется стать дельфином и впрячься самому, чтобы вывести посудину в открытое море.

Когда брата хоронили, Пеникелла пришел на кладбище с банкой оконной замазки и пучком пакли. Я думала, это какой-то символ, значение которого он мне откроет, но старик взял плиту, которой закрывают нишу с урной, вставил ее на место и намертво законопатил.

– Это то, что мы делали с ним вместе, – сказал он, оглянувшись на стоявших вокруг, – а значит, парню понравится. Теперь его лодка не будет пропускать воду.

* * *

Прошло несколько дней, тело капитана предали земле, и все пошло по-старому: процедуры, обеды, купания со стариками. В середине мая погода испортилась, администратор велел поставить у воды кабину, чтобы старики не простужались, белую в синюю полоску, эту кабину приходилось складывать и на замок запирать, будто велосипед. Больше всего мне нравилось ходить туда с Риттером. Сидит себе в кабине, спрятавшись от ветра, трубку покуривает, бородка шкиперская, лицо круглое, благодушное. Трудно поверить, что я подозревала его в убийстве целых четыре дня, даже во сне его бородку видела.

Еще труднее поверить, что я хотела убить Ли Сопру.

Особенно если знать, что мой факультет называется история и право,

то есть я без пяти минут служитель закона и по определению нахожусь с другой стороны. Хотя вот взять того же комиссара – он уже лет тридцать закону служит, а два серьезных дела положил под сукно и глазом не моргнул.

Когда я приехала к нему в первый раз, то сразу поняла: больше всего его пугает серийное дело, то есть возможная связь между убийствами. А на мертвецов ему плевать. Заподозрят маньяка или крупное дело с разоблачениями – пришлют городского следователя разбираться, комиссару такое оскорбление хуже смерти. Понятно, все мои сомнения ему были как кость в горле, у него уже все по нотам расписано: Аверичи слыл игроком, у него были карточные долги, и приехали за ним те, кому он был должен. Глухое дело, но пусть пока полежит. Убийство брата – женщины или старинные деревенские распри. Глухое дело, списать в архив. А конюх тут вообще ни при чем, его страсть к недозрелым девчонкам всему побережью была известна. Полтора года прошло, никаких следов. Под сукно.

Правда, в одном комиссар оказался прав: нельзя забывать о мотиве преступления, занимаясь только modus operandi. Мотивы всех убийств сводятся к классической четверке: страх, нажива, ненависть и секс. Такое преступление, как убийство, должно всегда порождаться сильным чувством, говорил наш профессор, читавший курс по криминалистике.

Все мои рассуждения сводились к тому, что хозяина убил некто желавший ему смерти, а мой брат погиб как опасный свидетель. Или как вор, хотя это горько признавать. Но сюда не вписывается убийство Ли Сопры, и уж совсем непонятно, кто был его сообщником. Ясно ведь, что на нескольких гектарах глинистой земли, на которой стоит «Бриатико», убийцы не растут как грибы. Либо эти двое – капитан и тот, второй, – не поделили добычу, либо между ними произошло что-то такое, что заставило второго покончить с первым.